Я встряхиваюсь. Что это я так падаю духом? Когда я успела растерять способность принимать решения и справляться с проблемами? Я не какая-нибудь жалкая слабачка!

– Так, – громко говорю я. В гулкой пустой кухне мой голос звучит странно и почти незнакомо. – Ну-ка, разберемся!

Солнце встает над Пенфачем прежде, чем я успеваю согреться. Ноги затекли после нескольких часов сидения на корточках, и волосы местами перепачкались копотью, но я с давно забытым чувством триумфа кладу пирог Бетан в духовку. Меня не волнует, что сейчас уже ближе к завтраку, чем к ужину, и что голодные спазмы перестали меня мучить: я накрываю стол как для обеда и с наслаждением съедаю все до последней крошки.

– Шевелитесь! – гаркнул Рэй, задрав голову вверх, и взглянул на часы в пятый раз за пять минут. – Опаздываем же!

Словно утро понедельника не было тяжелым само по себе, Мэгс ночевала у сестры и должна была вернуться только к обеду. На сутки Рэй оказался в одиночном полете и разрешил (весьма недальновидно, как он уже понял) детям вчера посмотреть поздний фильм. Сегодня в полвосьмого он еле поднял с кровати даже неунывающую Люси. Сейчас без двадцати пяти девять, пора выезжать. В полдесятого Рэя ожидает к себе начальница, а такими темпами он и через час будет стоять у лестницы и звать детей.

– А ну, бегом! – Рэй пошел к машине, оставив дверь дома открытой, сел за руль и завел мотор. На крыльцо выбежала Люси – нерасчесанные волосы падали на лицо – и прыгнула на переднее сиденье рядом с папой. Темно-синяя школьная юбка мятая, один гольф спустился до щиколотки. Доброй минутой позже Том на заплетающихся ногах вышел вслед за сестрой – полы незаправленной рубашки трепетали на ветру. Галстук он нес в руке и надевать, судя по всему, не собирался. За последние месяцы сын сильно вытянулся и еще не привык к новому росту, поэтому ходил с опущенной головой и сильно сутулился.

Рэй крикнул в окно машины:

– Дверь, Том!

– А? – поднял голову сын.

– Дверь закрой! – Рэй стиснул руль. Бог знает, как Мэгс управляется каждое утро и еще не поубивала этих лодырей. Список дел рос с каждой минутой, и крюк до школы сегодня был очень лишним.

– А-а. – Том вернулся и захлопнул дверь, после чего поплелся к машине.

– А почему это Люси впереди? – возмутился он, усевшись сзади.

– Сегодня моя очередь!

– Нет!

– Нет, да!

– Хватит! – рявкнул Рэй.

В полном молчании они доехали до начальной школы Люси, и подскочившее давление у Рэя почти пришло в норму. Бросив «Мондео» на желтых зигзагах, он отвел дочку в класс, наскоро поцеловал в лоб и бегом побежал обратно. У машины уже стояла представительница дорожной полиции и записывала номер.

– О, это вы! – сказала она при виде Рэя и погрозила пальцем: – Уж вы-то должны знать, инспектор!

– Простите, – извинился Рэй, – очень спешу на работу. Вы же представляете, что это такое.

Он уехал, оставив патрульную постукивать карандашом по блокноту. Чертова дорожная мафия, подумал он. Делать им нечего, вот и страдают ерундой.

– Как твоя школа? – спросил Рэй, поглядывая на пассажирское сиденье (Том перелез вперед, едва Люси вышла, но упорно смотрел в окно).

– Прекрасно.

Учительница Тома сказала, что ситуация не ухудшилась, но нет и признаков улучшения. Рэю с Мэгс пришлось подъехать в школу и выслушать рапорт о мальчике, у которого нет друзей, который готовит домашние задания с минимально возможным старанием и никогда не поднимает руку на уроках.

– Миссис Хиксон говорит, по средам тренируется футбольный клуб. Хочешь пойти?

– Не особо.

– А я в детстве очень любил футбол. Может, и тебе передалось что-нибудь спортивное?

Даже не глядя на Тома, Рэй знал, что мальчишка вытаращил глаза. Он вздрогнул, слыша себя: сейчас он говорит в точности как его собственный отец.

Том сунул в уши наушники.

Рэй вздохнул. Пубертатный период превратил его сына в недовольного молчаливого подростка, и он с ужасом ждал того дня, когда то же самое начнется с дочкой. Родителям не годится иметь любимчиков, но Рэй питал особую нежность к своей Люси, которая в девять лет обожала посидеть у папы на коленях и порой требовала сказку на ночь. А с Томом Рэю и раньше случалось сталкиваться лбами. Слишком одинаковые, со вздохом говорила Мэгс, хотя Рэй никакого особенного сходства не замечал.

– Можешь высадить меня здесь, – сообщил Том, отстегивая ремень безопасности.

– Отсюда же целых два квартала!

– Пап, все нормально, я дойду. – Мальчишка взялся за ручку, и на мгновение Рэю показалось, что сын сейчас распахнет дверцу и выбросится на проезжую часть.

– Да пожалуйста… – Рэй остановился у обочины, второй раз за утро игнорируя дорожную разметку. – Но ты опоздаешь на перекличку.

– Все, пока.

Хлопнув дверцей, Том пошел через дорогу, лавируя между машинами. Что же сталось с его добрым, смешливым сынишкой? Подобная немногословность – норма для подростков, или же тут что-то другое? Рэй покачал головой. Казалось бы, детские проблемы – это прогулка в парке по сравнению со сложным расследованием, но Рэй бы не задумываясь предпочел допрос подозреваемого общению с сыном. Подозреваемого легче разговорить, невесело подумал он. Слава богу, забирать детей из школы будет Мэгс.

Когда Рэй доехал до управления, мысли о Томе отошли на второй план. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, почему его вызывает высокое начальство: Джейкоб погиб почти полгода назад, расследование застопорилось… Рэй присел на стул у обшитого дубовыми панелями кабинета, поймав сочувственную улыбку секретарши.

– Она заканчивает звонок, – предупредила секретарь. – Ждать недолго.

Оливия Риппон была женщиной блестящего ума и невыносимого характера. Быстро поднявшись по служебной лестнице, она уже семь лет руководила полицией графств Эйвон и Сомерсет. Когда ей предложили очередную должность – комиссара столичной полиции, Оливия, сославшись на «личные причины», осталась в родном управлении, где с наслаждением доводила опытных детективов до состояния заикающихся развалин по время ежемесячных отчетов о выполненной работе. Оливия была прямо-таки рождена для полицейской формы; темные волосы забраны в простой узел, мощные ноги обтянуты плотными черными колготками.

Рэй потер ладони о колени – однажды он слышал, что начальница зарубила повышение перспективному сотруднику, метившему в старшие инспекторы, на том основании, что его «потные ладони не внушают доверия». Рэй не знал, правда это или нет, но держать пари бы не стал. На его зарплату полицейского инспектора семья худо-бедно жила, хотя случалось и затянуть пояса. Мэгс упорно держалась за свою затею пойти в учительницы, однако Рэй подсчитал, что если ему удастся подняться на одно, а то и два звания, новой зарплаты им хватит и без того, чтобы жена выходила на работу. С содроганием вспомнив утренний хаос, Рэй решил, что Мэгс и так делает более чем достаточно. Не годится ей рваться на части ради того, чтобы они могли иногда себя побаловать…