– Как это не надо? – вскинул голову вигион. – Да тут целое гнездо! И орудия, понимаешь, и помехи. Не слишком ли крутая защита для безобидных жрецов?

– Это святыня беллизонцев, – просипел Шарль. – Самая главная.

– Вот сейчас и посмотрим, что в этой самой главной святыне творится. И парни-то местные, оказывается, вовсе не безобидны. – Скола бросил взгляд на рассеченное тело, лежавшее у входа, и пригладил усы. – Один, понимаешь, сразу пятерых причесал.

– Потому что в эти двери нельзя входить, – угрюмо пояснил Зулам. – Это врата бога.

– Так бы и написали: «Не входить», – осклабился Годзилла.

Пилот бросил на него испепеляющий взгляд и отвернулся.

– Ладно, Зулам, не дуйся, – примирительно произнес вигион. – Можно подумать, ты сам из местных жрецов. Пошарить тут все равно нужно. Зря, что ли, мои парни пострадали?

– Парни свое отвоевали, – тихо добавил Арамис.

Вигион сдвинул рыжеватые брови:

– Ага, как же, «отвоевали»! Они свое еще получат. По полной. Рты не надо было раззявливать, понимаешь.

– Я имею в виду: здесь отвоевали, на Нова-Марсе, – кротко поправился Арамис.

Габлер посмотрел на тела файтеров у стены. Четыре комбинезона послушно подстроились цветом под белый мрамор, а развороченное облачение Томаша Игрока по-прежнему оставалось бурым – досталось эфесу будь здоров.

Комбинезонные доки[20]давным-давно вовсю трудились, оказывая помощь тем, кому можно было помочь на месте. Сотни крохотных эскулапов сновали туда-сюда, копошились внутри тел, сращивая кости и кровеносные сосуды, разбрызгивая регенерирующие растворы и совершая множество других действий, которые должны были позволить Лу, Тарану и Хенрику Ящику в скором времени вновь встать в строй. Ближайшие несколько суток им предстояло провести под воздействием сильного снотворного. Как известно, сон лучший лекарь.

С Роном Дубровиным и Томашем Игроком дело обстояло сложнее. Они не только получили ранения. Их убили. Доки тут помочь не могли, хотя – Крис это прекрасно знал – и сделали все возможное по реанимации файтеров. Когда же ничего не помогло, в ход пошла крионика. Главное – в целости и сохранности доставить тела неудачников в госпиталь, а там, в любом случае, поставят на ноги. И мертвого, так сказать, расшевелят. Благо тела на клочки не разнесло, остальное дело техники. То, что уже проделали криосистемы комбинезонов с Роном и Томашем, называлось у файтеров «ваять мерзляков». Потом, хотя и не скоро, мерзляки возвращались к жизни. Портосу когда-то довелось угодить в переделку со смертельным исходом (что это была за переделка, он не уточнял), и он рассказывал о видениях, которые являлись ему на той стороне, в преддверии Загробья. Слушать было интересно и страшновато, и Крис совершенно не желал приобретать такой же опыт. Его вполне устраивало быть живым, без прыжков в обиталище мертвых, и желательно – подольше. Он как-то уже привык жить…

Тот, кто лежал у входа, был одет не в спасительный защитный комбинезон файтеров Стафла, а в обыкновенный длинный плащ. Поэтому ему не стоило рассчитывать на воскрешение. Да никто из вигии и не собирался давать ему такую возможность. Файтеры отнюдь не были кровожадными и жестокими – просто перед ними лежал враг. Враг, поднявший руку на их товарищей. Возможно, пособник бунтовщиков. А бунтовщики – это противники мира, порядка и процветания, а значит, противники Империи. С чего бы возвращать жизнь противникам Империи? Пусть бунтуют за пределами этого бытия. Если получится…

Под плащом у местного жреца оказалась окровавленная белая туника. И никакого оружия. На ногах – легкие открытые сандалии с двумя квадратными пряжками. Это был пожилой – точнее, теперь уже отживший – сухощавый бородатый человек с редкими темными волосами на слегка приплюснутой с боков голове. Судя по чертам лица – беллизонец, чего и следовало ожидать. Сквозь мочку правого уха была продета тонкая цепочка из какого-то светлого то ли металла, то ли сплава. Она заканчивалась таким же кругляшком размером с денарий, и там был выгравирован уже знакомый круг, вписанный в треугольник.

– Знак Беллиза, – шепотом пояснил Шарль, когда вигион осматривал верхнюю часть тела жреца, разрезанного лучевиком Атоса.

– Вообще-то у Беллиза три имени, – добавил хмурый Зулам, – поэтому треугольник. А круг – это Сильван.

– Откуда ты все знаешь? – поинтересовался Скола. – И в самом деле жрец, что ли?

– Живем здесь, – коротко ответил полицейский.

Крис отвел взгляд от пострадавших товарищей. В прямоугольнике входа виднелась стена далекого горного хребта. Тучи уже превратились в безобидные серые облака, и с дождем на сегодня, кажется, было покончено. Граната и Расуль Сагдиев, стоя по обе стороны дверного проема, продолжали держать под прицелом скалы справа и слева. На переднюю кромку плато никакие враги снизу, с уступов, не лезли.

– Ну что, мистеры эфесы, – традиционно проведя ладонью в перчатке по коротким волосам и потрогав усы, начал вигион и обвел взглядом свое поредевшее войско. – Посмотрим, как они тут своему Беллизу поклоняются? Пускаем змейки, в каждый проход. Сколько проходов, Юрий? Догадался посчитать?

– Двадцать два, – тут же отозвался Годзилла. – До стольких я считать умею, научили.

– Не сомневаюсь, – буркнул вигион. – Иначе служил бы в каком-то другом месте.

– Например, в штабе, – ввернул Атос.

– Разговорчики! – нахмурился Андреас Скола. – Думай, когда, где и что ляпать.

Гамлет Мхитарян, Граната, повернулся от входа и громко продекламировал:

– Под силу нашему Годзилле запомнить то, чему учили!

Граната частенько донимал всех своими самодельными стишками. И уж он-то никогда не думал, когда, где и что ляпать – ляпал всегда и везде.

– Наблюдай за обстановкой! – одернул его Скола. – Тоже мне, Публий, понимаешь, Овидий Назон. Программируйте змеенышей, парни.

Повторять не пришлось. Через полминуты к каждой арке устремилась своя змейка, на ходу превращаясь из черной в белую. Вскоре устройства слились по цвету с полом, но на информерах продолжали оставаться светящимися зелеными черточками. И каждая змейка передавала свое изображение.

Достоинство этих разведустройств заключалось в том, что они были в состоянии менять форму и делаться при необходимости совершенно плоскими, способными пролезть в любую, даже самую узкую щель. Правда, сквозь глухую стену проникнуть они все же никак не могли.

Крис глядел на свой информер, куда поступало изображение от змейки. Ускользающий назад пол… Светящиеся стены… Сводчатые потолки… Коридоры… Совершенно пустые коридоры… Кое-где на стенах – те же самые знаки Беллиза, разной величины, то ближе к полу, то – к потолку… Никого и ничего. Словно обитатели храма эвакуировались отсюда, забрав все с собой. Атос что – подстрелил единственного оставшегося жреца? Сторожа-одиночку?