– Спасибо вам за доброту, госпожа. Так я должна идти прямо на запад?

– Не идти, а бежать со всех ног, иначе можешь не успеть.

Поклонившись на прощание обветшалому каменному храму, Зинта зашагала по улице. Куда «не успеть» – к развилке? Гм… Похоже, что Улгер ее сегодня дома не дождется.

Осенило ее после второго перекрестка. Для чего может понадобиться фляжка с целебным отваром? Что Зинта Граско умеет делать лучше всего?

И в каком случае лекарь может «не успеть»? В одном-единственном…

Задумчивость с нее как ветром сорвало. Зинта ускорила шаг: нет уж, не успеть на помощь пациенту – этого она не может себе позволить.

Это чертово городище называлось Олле’Кулаун-Пьяго. Сумасшедшее нагромождение каменных блинов занимало три квадратных гигола, если по-местному, или около двух квадратных километров, если по-человечески. Словно какой-то обкурившийся великан соорудил из расплющенных валунов не пойми что, а потом ушел, позабыв о своих игрушках.

Сабен перед дельцем нажевался заначенного чирхменя и разнылся, что ему здесь не нравится. Мол, все тут какое-то хлипкое, отсюда можно провалиться черт-те куда, и он-де чует свою смерть. Приехали, называется. Это камни-то ему «хлипкие»! По причине очевидной невменяемости пистолет Сабену решено было не давать, а то мало ли, что еще ему втемяшится.

Пистолетов грымза добыла три штуки – два лазерника и поеденный ржавчиной антикварный револьвер.

– Не забудьте про контрольный выстрел в голову, – напутствовала она генеральским тоном, оглядывая своих наемников брезгливо и придирчиво. – Он всегда делает назло, если не добьете – выползет, позовет на помощь и устроит нам неприятности. Заказ будет считаться выполненным после того, как его мозги расплещутся лужей, чтобы их можно было собрать только половой тряпкой.

Во завернула… Лютая баба, чем дальше, тем больше они в этом убеждались. Графиня Жозефина Мангериани любила фильмы о пиратах, каждый вечер крутила их перед сном у себя на втором этаже, и наверняка ей хотелось самой ходить в рейды, брать заложников, выколачивать выкуп, взрывать ограбленные корабли. Завидует небось, когда в кино про это смотрит.

– И хоть расшибитесь всмятку, но заберите письмо, – добавила она напоследок.

Насчет письма – это был ее специальный трюк, чтобы заманить внука в Олле’Кулаун-Пьяго, в ту его часть, где не разгуливают туристы и нет вездесущих леталок с видеокамерами.

Коповские зонды хуже саранчи. Чего там, прихлопнуть парня можно и в городе – если без разницы, будешь потом жить в свое удовольствие, тратя гонорар, или вскорости окажешься за решеткой. И для грымзы, и для четверки гастарбаев разница была. А приборов и знаний, которые позволили бы одурачить полицейскую систему слежения, у них не было, поэтому решили разобраться с пацаном в глухой загородной местности, где нет видеонаблюдения. Другой вопрос, что могло бы там понадобиться Эдвину Мангериани, но заказчица эту проблему решила – подбросила ему письмецо якобы от рыжей Мар.

Хитро сообразила: девчонка в больнице, и ее оттуда не выпустят, пока не закончится курс лечения, а если она позвонит Эдвину или пошлет сообщение с предложением встретиться – могут перехватить, поэтому Мар будто бы написала письмо на бумаге и передала с посыльным. Графиня наняла темнокожего остроухого пацаненка, велев ему сказать, что он племянник больничной санитарки. Бугор после проворчал, что грымза стратег, ей бы и вправду пиратскими делами ворочать. Такая не то что шалопая-внука – президента какой-нибудь планеты или галактической корпорации ликвиднет так, что секьюрити только руками разведут.

– После дельца ни шиша не пьем и не жуем у нее в коттедже, – Труш об этом уже толковал, но теперь, впечатлившись, решил на всякий случай повторить. – Станет угощать – не берите, только делайте вид. Хавать будем в городе, а кто захочет горло промочить – дуй до забегаловки или до питьевого фонтанчика. А у нее ни газировки из бутылок, ни воды из-под крана, ни-ни. Все поняли почему?

Чего уж тут не понять.

И он же, Труш, спросил у хозяйки:

– А внук ваш туда придет? Надо быть придурком, чтобы сорваться и побежать на свидание к сопливой малолетке, которая тебе письмо написала на бумажке, словно в историческом кино.

– К этой – придет! – Глаза грымзы, цветом напоминавшие тусклую рыбью чешую, победно сверкнули. – Он и есть придурок. Он помешан на их семейке. Странная семейка, все ненормальные, а он к ним так и льнет, хотя его там не сильно жалуют.

– Точно ненормальные, раз отпускают малолетку одну, еще чего-нибудь не того случится, – поддержал разговор Рухлян.

– Она под охраной, – заказчица зыркнула на него с подозрением. – Что-то засекреченное, непонятно что, ее отец служит в Космополе, вот и устроил для своей дочери. Если кто-то к ней сунется с нехорошими целями, попадет или в психушку, или в реанимацию, уже бывали случаи… Так что не лезьте к ней, а то и себе, и мне нагадите.

– Мы и не собираемся, – с укоризной покосившись на младшего товарища, заверил Бугор.

Они изнывали в засаде на краю Олле’Кулаун-Пьяго, и Рухлян думал о том, что хорошо бы все это поскорее закончилось, промелькнуло бы за секунды, как в кино. Он еще ни разу не убивал людей, и ему было порядком не по себе. Начал думать о приятном: вот получат они с грымзы деньги, и он не станет попусту шиковать, потратит честно добытую мазуху на освоение какой-нибудь нужной специальности, а остальное отложит на дальнейшее обустройство. Он же не собирается всю жизнь болтаться в миграх. Где-нибудь осядет, как представитель востребованной профессии, получит визу, женится на красивой длинноногой блондинке, но не на всякой, а чтобы с ней можно было душевно поговорить, чтобы она была хороша в постели и умела готовить не хуже кухонного автомата. Уйдя с головой в эти приятные планы, он на мгновение даже забыл о том, зачем пришел сюда вместе с подельниками. Невмоготу столько ждать… А Сабен сидит напротив с такой физиономией, словно и вправду чует свою смерть. Жалко беднягу, если он не жилец, зато Рухлян будет жить долго и небедно, сегодняшнее предприятие – его первая ступенька к достойному существованию.

Пыльные камни до того разогрелись на солнцепеке, что дотронуться – и то горячо. Явственно пахло чем-то сухим, будто сброшенная кожа, и в то же время по-звериному ярким и острым, как в террариуме. Ящерицами, наверное, хотя не было видно ни одной ящерицы.

Бугор размышлял о том, что парень, скорее всего, не появится, чего он тут потерял? Ничего, хоть тресни. Досадно, если сегодня все обломается, уж больно местечко подходящее. Вряд ли кому-то придет в голову, что убийство было заказным. Спишут на то самое, о чем грымза говорила своей приятельнице, на опасные порочные связи несовершеннолетнего поганца. Разборки на почве ревности и все в этом роде. Тьфу. Главное – забрать письмецо, чтобы ничто не порушило эту версию.

Над сияющим горизонтом неспешно ползло темное пятнышко, словно жук по стеклу, – межматериковый грузовоз. На большой высоте скользили и другие машины-мошки, но внизу было пусто, и ни одного коповского видеозонда. Платежеспособные туристы паслись на другом краю циклопического каменного городища, здесь даже их голосов не было слышно.