А он был уверен, что умная. Ошибся, что ли?

Он позвонил мужикам, описал ситуацию, приказал отогнать его машину, когда получится, позвонил Буру, отрапортовал. Ну что ж, надо снова выручать шальную девку.

Когда он повернул на Большую Никитскую, сразу увидел ее, птицей летящую по улице. Иван вздохнул тяжко — а кто сомневался!

Ох, бабы, бабы! Даже самые умные из вас бывают порой непроходимыми идиотками! Извечное противостояние «Мэ» и «Жо».

И все бы ничего — барышню спасли, и приструнили, и даже позволили себе мужскую снисходительность. И вдруг вот так — с бухты-барахты, без перехода от сцепленных лапок у груди и страдальчески наморщенного лобика:

— Вы в этом бизнесе подвизаетесь?

Ну, не девка, а…

— Нет, не там, — быстро пришел он в себя, — я уже вам говорил, что по молодости увлекался экстремальным вождением и всем, что связанно с машинами. В принципе я могу вскрыть любую машину.

— Ну да… — не поверила она. — А по старости вы сделали это делом вашей жизни? И можете вскрыть даже такой джип со сложной сигнализацией?

— Даже такой, — не дал развить тему его трудоустроенности Иван. — По-моему, вы хотели поговорить о другом?

— Да, — сбилась с ернического тона Сашка, сразу отвлекаясь от расспросов, — о другом. — И вновь удивила его неожиданным поворотом разговора: — Нам, наверное, надо познакомиться, Иван — это как-то маловато для знакомства.

— Я хотя бы Иван, а вы все еще незнакомка.

— Да, неправильно, — согласилась Сашка и протянула ладонь для рукопожатия: — Александра Владимировна Романова.

Он принял ее ладонь, слегка сжал холодные тонкие пальцы.

— Иван Федорович Гуров.

Они посмотрели друг на друга, она вытащила ладонь из его руки и перевела взгляд вперед, на улицу.

— Может, где-нибудь кофе выпьем? Так разговаривать удобней. И вы не будете больше косить под идиота, — попросила Саша, ей бы сейчас это мешало.

— Не буду, — пообещал он и завел машину.

А она в который раз лихо заложила вираж разговора.

— Вы извините, если я грублю, язвлю, излишний снобизм проявляю. Просто я привыкла с людьми общаться только по делу, личных отношений не иметь.

— Извиню и приму к сведению, но это странно, — ответил он, вглядываясь в витрины, мимо которых они неспешно проезжали.

— Что странно? — уточнила она и напряглась. Сейчас начнет умничать, говорить всякие прописные истины, глупые комплименты!

— Вы молодая, интересная женщина и, наверное, не только работаете?

На глупые комплименты это не тянуло. Уже хорошо!

Сашку всегда раздражало, когда окружающие излагали свои убеждения о том, как надо жить. По стереотипу — должно быть так, и все! А все, что не так, — не может, не должно, права не имеет быть! Например, чтобы незамужняя девица нигде не бывала, ни с кем не общалась и так далее.

Ух, как она это терпеть не могла!

— Вот, по-моему, вполне приличное заведение, — отвлек ее Иван. — Вы здесь бывали?

Сашка наклонилась вперед к лобовому стеклу и рассмотрела вывеску кафе.

— Бывала. Вполне сойдет.

Они устроились возле огромного витринного окна за столиком на двоих и заказали по чашке кофе, отказавшись от предложенного официантом спиртного и творческих успехов шеф-повара заведения в виде фирменных блюд. Только кофе.

— А может, вам хлопнуть? — заботливо поинтересовался товарищ Гуров. — Все-таки у вас стресс.

— Нет, — отказалась Сашка, — мне думать надо!

— Тогда излагайте, что надумали, — ненавязчиво, но все же поторопил он ее.

— Да! — Сашка сделала глоток кофе. — Думаю, надо начать рассуждения от печки, так сказать. А именно: какие могут существовать причины для похищения человека? Это либо деньги, либо месть, либо какие-то межличностные отношения.

— Нет, — не согласился он, — нет, Александра, это почти всегда деньги, в девяноста пяти процентах из ста.

— В смысле?

— Видите ли, — пояснил он, — в девяноста пяти случаях из ста всех криминальных действ, от разборок бомжей до геополитических, это деньги или материальные вопросы, в остальные пять процентов входят межличностные претензии, в том числе и месть. Власть — это к пункту первому. Убой друг друга после распития на кухне сильно алкогольных напитков и сигание с десятого этажа от большой любви мы с вами, я думаю, не рассматриваем.

— Нет, не рассматриваем, — согласилась Александра. — Значит, деньги или месть.

По большому счету она сейчас делала за него его работу — с воодушевлением, подогреваемым, как в печке котелок, непосредственной угрозой ее жизни, пыталась понять, что и кому могло от нее понадобиться. А заодно помогала ему сообразить, с какого она и Лилия Иванова боку к его делу.

— Тогда от печки, — предложил он. — У вас есть богатый муж?

— Нет.

— Любовник или бойфренд?

— Нет.

— Богатые родители?

— Нет.

— Вы чиновник высокого уровня? Из тех, через которых проходят многомиллионные деньги и решения?

— Нет.

— Какие у вас доходы?

— У меня своя фирма, уже семь лет.

— С какими оборотами? — Он поймал себя на том, что ведет разговор в форме допроса, и сбавил напор и тон: — Я имею в виду, достаточно ли интересна ваша фирма конкурентам или людям, желающим ее заполучить?

Александра напряглась от тона и формы его вопросов, но расслабилась немного, когда он пояснил, о чем спрашивает, и призадумалась.

— Ну, естественно, она интересна и конкурентам, и просто желающим что-то заполучить. Фирма небольшая, но имеющая свою марку, имя, налаженное производство, постоянных клиентов и довольно известная в своих кругах. Мы занимаемся косметическими средствами — шампуни, кремы, гели и все в этом русле, а еще продаем составляющие, основы для косметических средств, другим фирмам, даже известным. С конкурентами мы не толкаемся, все давно и прочно заняли свои ниши, имеют свою клиентуру, с рэкетом, бандюками и ментами давно разобрались, расплатились и полюбовно, довольные друг другом, распрощались. Время теперь другое, хотя всякое еще бывает. Обороты приличные, но весьма далеки от безумных каких-то, я ж не нефтью занимаюсь! Так, средний бизнес, к криминальной фармакологии я никогда отношения не имела, предложений навязчивых последнее время не поступало, — вслух рассуждала Санька.

— А когда поступали и какие? — живо поинтересовался Иван Федорович.

— Да поначалу каких только не поступало! От простодушных «сдаться и не выступать» до интеллигентных работать на паях.

— Не сдались? — улыбнулся он, блеснув глазами. От радости, что ли?