книга с пожелтевшими страницами, но он, похоже, забыл о ней, погружённый в свои невесёлые мысли.

— Вы позволите, господин де Комборн? — спросил Марк, входя.

— Куда ж мне деваться, — проворчал Жюльен, мрачно взглянув на него. — Присаживайтесь, ваша светлость. Желаете допросить меня по делу о беспорядках, которые мы учинили под окнами сиятельного графа Анжу, или будете наставлять меня на путь истинный?

Марк усмехнулся и, сев, поправил меч на перевязи.

— Хотел лишь задать вам несколько вопросов. Кстати, что вы читаете?

— Это, — юноша взглянул на книгу, словно впервые её увидел. — «Наставление рыцарству» короля Леонайда Мудрого.

— Ах, того самого, что прославился лишь написанием сего монументального труда, ибо сведений об иных его подвигах в истории не сохранилось? Но книга хорошая, правда, чересчур нудная.

Жюльен невольно усмехнулся.

— Вы её читали?

— Как всякий рыцарь, обученный грамоте. Надеюсь, вы не сердитесь на меня, господин де Комборн?

— С чего ж мне сердиться на вас, ваша светлость?

— В юности мы больше всего сердимся на тех, кого обидели.

— Ах, да, вы правы, — Жюльен вздохнул. — Мне не следовало говорить с вами в таком тоне, да ещё при стечении народа. Простите. Вы действовали не только в своём праве, но и исполняли свой долг. И, наверно, мне стоит поблагодарить вас за то, что приняв мой вызов, вы всё же не стали драться со мной. Если то, что говорят о вас, правда, то вы разрубили бы меня пополам первым же ударом меча.

— Я не стал бы этого делать, — возразил Марк. — Просто обезоружил бы вас и вернул отцу. Распространённое мнение о том, что я ем на обед маленьких детей, является несколько преувеличенным.

Жюльен рассмеялся.

— Точно говорят, что ваш язык острее вашего меча! Не сердитесь, на самом деле я отношусь к вам с уважением.

— Я и не думал сердиться. Случись мне оказаться в такой ситуации в вашем возрасте, я б тоже кинулся впереди своего отца, чтоб расчистить ему путь, но, увы, он не дал мне такой возможности.

— Я благодарен вам за понимание, — кивнул Жюльен. — Я очень привязан к своему отцу и стараюсь поддерживать его во всём, особенно сейчас, когда на нашу семью обрушилось столько бед. Наверно я слишком болезненно воспринимаю всё это, но мне обидно видеть, как те, кто недавно с гордостью называл себя его другом, теперь поливают его же грязью и обвиняют во всех грехах. Это несправедливо! Даже если он совершил ошибку, можно ли так очернять его, ведь он верой и правдой служил ещё королю Арману и его заслуги перед королевством никуда не делись! А теперь ещё эта история с Адель!

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — кивнул Марк. — Я уже знаю, что ваша сестра пропала, но скажите мне, почему вы думаете, что в этом повинен Ламмерт Анжу?

— Конечно он! Кто ещё? — воскликнул юноша. — Он ненавидит нашу семью. Его отец когда-то докладывал о прегрешениях моего отца на королевском совете и требовал для него самого жестокого наказания, а после был неудовлетворён решением суда, поскольку полагал, что оно оказалось слишком мягким. Он говорил, что ещё выведет его на чистую воду и добьётся более жёсткого приговора. А Ламмерт лишь подхватил его злобные наветы и понёс их дальше. Он и его дружок Роланд Ренар-Амоди устроили нам настоящую травлю. Я уже не мог нигде появиться, чтоб эта парочка тут же не собрала толпу подпевал, которые осыпали меня насмешками и проклятиями. Так он поступал не только со мной, но и с Эженом Монтре. У меня хотя бы есть отец, который может поддержать меня, а он совсем один и раньше не бывал при дворе. Он совершенно растерялся от всего этого.

— Значит, Ламмерт и Роланд травили вас. А Адель?

— Он не давал ей прохода! Постоянно увивался вокруг, пытаясь произвести на неё впечатление. Он ведь так хорош собой и наряжен, как кукла! Он воспользовался её наивностью и пригласил пару раз на танец, а потом начал распускать слухи, будто она ответила ему взаимностью! Он наверняка либо заключил какое-нибудь глупое пари, что добьётся её, либо хотел ещё больше насолить мне и Эжену. Возможно, и то, и другое. Я не мог этого стерпеть и вызвал его на поединок.

— И кто в нём победил?

— Никто. Он дрался как чёрт, и хоть вся его сорочка была в кровавых пятнах, и на моём теле он оставил немало своих отметин. Нас просто растащили в стороны, иначе я убил бы его. Или он меня… Не знаю.

— Как же ему удалось выманить Адель ночью из дома? Не мог же он войти и утащить её силой?

— Откуда мне знать? — устало пожал плечами Жюльен. — Может, он угрожал сделать что-нибудь с Эженом, а, может, просто обманул.

— А, может, он ей всё-таки нравился?

— Не думаю, — нахмурился юноша. — Скорее, она вышла, чтоб просить его оставить нас всех в покое. Адель милая и добрая девушка. Она во всех видит только хорошее, и, возможно, надеялась пробудить в нём сострадание или хотя бы совесть. Но, думаю, что ему эти чувства не свойственны.

— После того, как пропала Адель, вы сообщили об этом её жениху?

— Я сам ходил к нему. В конце концов, оставалась надежда, что она пошла к нему, хотя, зачем? Эжен был потрясён всем этим не менее чем я. Он метался по комнате, и я не знал, как его утешить.

— То есть, он ничего не знает о подоплёке этого дела?

— Нет. К тому же он находится в ещё худшем положении, чем мы. Если моего отца лишь обвинили в злоупотреблениях, то его отец и вовсе обвинён во всех смертных грехах и уже не может оправдаться. Сейчас модно во всех былых бедах обвинять покойного виконта Монтре, а все последствия этого валятся на Эжена. Его оскорбляют, унижают, требуют извинений и компенсаций за какие-то преступления, о которых ему ничего не известно. Над ним насмехаются и из уст в уста передают, как отчитал его на аудиенции король.

— Почему же он всё ещё здесь, коль был так плохо принят в Сен-Марко?

— Не знаю, мне кажется, из-за Адели. Наверно когда они поженятся, то уедут в его замок. Если, конечно, поженятся.

— Не стоит отчаиваться, — успокоил его Марк. — Я постараюсь найти вашу сестру. Надеюсь, с ней не случилось ничего плохого.

— Я уже не знаю, чего ждать, — Жюльен закрыл книгу и положил её на конторку, после чего с мольбой взглянул на Марка. — Ваша светлость, я знаю, что вы благородный человек, и