Однако вскоре ситуация коренным образом изменилась.

Директор Департамента полиции Белецкий говорил: «Выступление А. И. Гучкова с кафедры Государственной Думы по поводу влияния Распутина повлекло за собой: 1) принятие мер к охране его личности, в силу полученных указаний свыше министром А. А. Макаровым, 2) воспрещение помещения в прессе статей о нем и 3) наблюдение за Гучковым, которое потом мною, при назначении генерала Джунковского[63], было снято. Вместе с тем А. А. Макаровым было предложено мне и несение охраны жизни Распутина. В силу этого мною с полковником Коттеном[64] был выработан план охраны, сводившийся к командированию развитых и конспиративных филеров, коим было поручено, кроме охраны Распутина, тщательно наблюдать за его жизнью и вести подробный филерский дневник, который к моменту оставления мной должности представлял собой в сделанной сводке с выяснением лиц, входивших в соприкосновение с Распутиным, весьма интересный материал к обрисовке его, немного односторонне, не личности, а жизни»[65].

С ростом влиятельности Распутина он из объекта изучения превращается в объект охраны. Этому способствовали и два обстоятельства. Первое – это попытки убийства фаворита, задуманные странным монахом Илиодором и членами его секты. И второе – появление в Департаменте полиции друга Распутина, Степана Белецкого.

Возможно, Белецкого и имели в виду сотрудники полиции, когда писали об одном из «начальствующих лиц», которым было «получено письмо /анонимное/, с угрозой убить Распутина. Воспользовавшись этим, Охранным Отделением было предложено Распутину для охраны его назначить двух агентов. Предложение он принял, и были назначены агенты отделения ТЕРЕХОВ и СВИСТУНОВ. Агенты, охранявшие Распутина, одновременно выполняли и требование Департамента Полиции – выяснение, по возможности, лиц, его посещающих, и мест, им посещаемых. Вполне доверяя агентам, Распутин часто брал их с собой, что значительно облегчало работу с ними»[66].

За год до убийства анонимные угрозы в адрес царского фаворита повторились. Серьезно оценивая положение, МВД предприняло новые шаги к усилению безопасности «объекта». Теперь его круглосуточно охраняли по пять агентов в две смены, к тому же в распоряжении Григория Ефимовича имелся автомобиль с шофером-полицейским. С этого момента Распутина опекают 11 сотрудников МВД, они же отслеживают его посетителей.

Процедура наружного наблюдения за Григорием Ефимовичем выглядела следующим образом: в течение дня сопровождавшая его группа филеров фиксировала в блокноты всех контактировавших с ним лиц. Эти люди сопровождались наблюдением до мест проживания. Выяснялась их фамилия. Затем в адресный стол по месту прописки поступал запрос. Если объект слежения был неместным, он устанавливался Регистрационным бюро. Получив информацию, охранка направляла ее непосредственно полицейскому надзирателю данного участка, который негласным путем собирал дополнительные сведения на указанное лицо.

На всех этапах слежения помощь полиции оказывали дворники, извозчики и проститутки – наиболее зависимые от власти и часто уязвимые для закона.

Кроме того, в доме на Гороховой, где жил Распутин, устанавливались посты слежения, или, как тогда было принято говорить, «филерские посты». Их распределение выглядело весьма внушительно: «1/ один находился в квартире, когда разрешалось, или у двери, на лестнице; 2/ один – в швейцарской, в форме швейцара; 3/ один – для связи между внутренним и наружным постами и 4/ три /в том числе шофер/ – у ворот и с мотором. В случае поездки Распутина один из филеров должен был всегда ехать с ним…»[67]

Квартира Распутина на Гороховой, 64, была не только местом, где он и его родственники жили, но и приемной, где он оказывал свое покровительство и встречался с самыми разными просителями и почитателями.

Описания событий в блокнотах полицейских филеров в самой влиятельной в Санкт-Петербурге швейцарской порой включали весьма неожиданные подробности. Вот небольшой отчет об одном инциденте в доме Распутина, или, как называют хозяина в полицейском отчете, «Темного», от 7 июня 1916 года:

«В 12 ч. 50 м. пришел Малаков Иван Исакович, приезжий из Москвы, проживающий на Пушкинской ул. номера Тимакова, он выселен из Москвы за тайную продажу вина, когда он объяснил Темному свое дело, то Темный предложил подождать Симановича, а когда пришел Симанович, Темный приказал Симановичу переговорить с ним. Симанович спросил, в чем дело, и сказал, что здесь есть одна фрейлина, которая может устроить, и спросил, сколько он сможет пожертвовать за это. Малаков ответил: рублей 500. Симанович сказал, что это очень мало, такую сумму она сама может дать, и сказал, что это будет стоить тысяч пять или десять. Малаков пробыл 1 ч. 30 м.»[68].

Как писал немецкий автор Отто фон Таубе: «В зависимости от обстоятельств, влияние Распутина на ту или иную государственную акцию может быть косвенным или прямым. И все же, по мнению современников, в общем и целом, ко времени Первой мировой войны его деятельность все более походит на параллельное самодержавие»[69].

В многочисленных блокнотах филеров полиции, описывающих уличное наблюдение за действиями Распутина, есть примеры скандальных и парадоксальных событий. Вот лишь зафиксированные полицией за 1913 год.

«21 ноября Распутина посетила Мария Сазонова с не установленными дамой и барышней и оставалась у него в течение двух часов. После этого Распутин вышел с Сазоновой, с которой вскоре простился; в Столярном пер. он взял проститутку и пошел с ней на квартиру в дом № 9/11, кв. 35, по Казначейской ул. Отсюда он скоро вышел, на Сенной площади снова взял проститутку и с последней оставался в гостинице «Биржа» в течение 45 минут. Как оказалось, по выяснении, придя к первой проститутке, Распутин купил ей две бутылки пива, но сам не пил, затем попросил ее раздеться, осмотрел тело, заплатив ей два рубля, и ушел.

22 ноября Распутин, гуляя по разным улицам, приставал к женщинам, по-видимому, с гнусными предложениями, на что женщины отвечали угрозами, а некоторые даже плевали в него.

3 декабря Распутин с Любовью и Марией Головиными посетил на 3 ч. 40 м. Резиденцию духовных газет «Колокол» и «Голос истины». Выйдя отсюда с Марией Головиной, Р. доехал с ней до Фонтанки, где простился, затем на 10 мин. посетил меблированные комнаты «Рига», после чего на Невском проспекте взял проститутку и поехал с ней в гостиницу по Поварскому пер.