Развернулся и пошел обратно к машине. Мовсар проводил его взглядом и впрыгнул в тамбур. Затем пощупал пояс. Двери заскрежетали и захлопнулись. Электричка дернулась и стала набирать ход. В вагоне было пусто. Мовсар прошел в самую середину, сел на деревянную лавку и стал смотреть в окно. Мимо с растущим ускорением поплыл вечерний российский пейзаж — деревья, поля, заброшенные дома. Пояс неприятно стягивал живот. Кажется, Махмуд переборщил. Мовсар хотел ослабить пряжку, но потом передумал — лишний раз трогать пояс не хотелось. Вскоре его начало клонить в сон — сказывался длинный день. Он, однако, тряс головой и щипал щеки — надо быть начеку.

«Быстрее бы отдать этот пояс и обратно», — думал Мовсар, глядя с тоской в окно. Через десять минут электричка остановилась на очередной станции. Но дальше почему-то не тронулась. Из громкоговорителя внутри нагона раздалось шипение, а затем разболтанная скороговорка машиниста:

— Уважаемые пассажиры, в связи с техническими неполадками наш поезд следует в депо. Просьба освободить вагоны. Повторяю. Уважаемые пассажиры, в связи с техническими неполадками наш поезд следует в депо. Просьба освободить вагоны.

Сон мгновенно слетел с Мовсара. Он вскочил и, чертыхаясь, побежал в тамбур. Выскочил в открытые двери на платформу и стал озираться. Какое-то Дерябино. Пустая платформа и лес кругом. Ну и как отсюда добираться? Ждать следующей электрички? А когда она будет?

Пока Мовсар думал, жидкие струйки вышедших пассажиров разбрелись и растворились в сумраке. Похоже, «технические неполадки» здесь не были новостью. Все пассажиры вышли в Дерябине, как будто так оно и должно было быть.

Электричка тем временем громыхнула дверьми и уехала. Мовсар выругался на чистом русском языке и побрел к кирпичному зданию кассы. В расписании значился еще один поезд. Через полчаса. Мовсар поставил сумку, пощупал пояс и стал ждать. С бомбой на поясе, один на пустой платформе, окруженный недружелюбным лесом и сгущающейся темнотой, чувствовал он себя, мягко говоря, неуютно. Но деваться было некуда. Так прошло полчаса. Но электричка так и не появилась. Постепенно на Мовсара стало давить ощущение какой-то безжизненности пространства, в котором он оказался. Или, точнее, какой-то оторванности этой забытой богом станции от остального мира. Казалось, что даже рельсы не тянутся куда-то за горизонт, а, едва скрывшись в темноте, обрываются.

— Закурить есть? — неожиданно раздался за спиной чей-то хриплый голос.

Мовсар вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял небольшого роста мужичок в ушанке и рваных кроссовках.

— Не курю, — ответил Мовсар, внутренне приготовившись к драке, то есть тому, что обычно следует за таким вопросом.

— Ясно, — кивнул мужик и пошел обратно, куда-то в лесную темень за платформой.

— Эй, постой! — крикнул Мовсар. — Ты — местный?

— А что? — обернулся мужик.

— Не в курсе, тут электрички часто ходят?

— А хули им тут часто ходить?

Встречный вопрос в столь загадочной форме поставил Мовсара в тупик.

— Не знаю. В расписании стоит еще одна. Но ее все нет и нет. А мне в Москву надо.

— Так расписание-то прошлогоднее. Никаких электричек больше не будет. Перекур.

— Что, вообще?! — ужаснулся Мовсар.

— Ну, до утра точно. Зря только время потеряешь.

— А что же делать? — растерялся Мовсар.

— Вон там дорога есть, — махнул мужик куда-то в сторону леса, — может, кого и поймаешь. Пусть тебя докинут до этого… Балабино. Там электрички часто ходят. Километров восемь отсюда. А там и до Москвы доберешься.

— Спасибо, — выдавил Мовсар.

— Закурить точно нет? — прежде чем уйти, еще раз спросил мужик.

— Нет, — мотнул головой Мовсар.

— Ясно, — кивнул тот и растворился, как привидение.

Мовсар достал мобильный, чтобы позвонить Махмуду — он его на электричку посадил, пусть и выбираться помогает. Но дисплей телефона был темен, как лес, окружавший Мовсара: села батарейка. Теперь и вправду как будто отрезало от остального мира. Мовсар, чертыхаясь, поднял сумку и побрел туда, куда ему указал мужик. Как им странно, вскоре он действительно вынырнул из темноты на некое подобие шоссе, пустынное и темное.

«И сколько здесь торчать?» — подумал Мовсар, присаживаясь на поваленное дерево у обочины.

Вопрос был риторический. Ответ на него могло дать только время. Но даже время в этой глуши, казалось, сжалось в испуганный комок и молчало.

Прошел час. Изредка проносились какие-то машины, но останавливаться никто не желал. Мовсар нервничал все больше и больше. То вставал и начинал ходить взад-вперед, то снова садился и поглядывал на часы. «Надо было за тем мужиком пойти, — проклинал он собственную несообразительность. — Может, там кто-нибудь за деньги меня бы и подбросил».

Когда Мовсар совсем потерял надежду, а время перевалило за полночь, где-то вдалеке раздался оглушительный рев двигателя. Мовсар облизал обветренные губы и вышел на дорогу, вглядываясь в темноту. Через минуту из-за поворота вынырнул одинокий луч света, который стал быстро приближаться.

«Мотоцикл, что ли?» — думал Мовсар, щурясь и пытаясь разглядеть ревущее чудовище. Но, к счастью, это был грузовик. С одной работающей фарой. Мовсар подхватил сумку и побежал наперерез, размахивая руками.

На его счастье, грузовик взвизгнул тормозами и замер. Дверь со стороны пассажира открылась, и Мовсар, заглянув в кабину, увидел здорового вихрастого парня лет двадцати пяти.

— Ну и чё дальше? — спросил тот, вскинув подбородок.

— В смысле? — удивился Мовсар. — A-а… Ты, это, не подбросишь, а?

— А куда надо?

— Да мне в это… как ее… Балабино, вот.

— А чё там?

— Да мне в Москву надо, а там вроде электрички ходят. Ходят?

— Ходят, — кивнул парень.

— Ну так как?

— Садись. Поможем, чем сможем.

— Вот спасибо, — обрадовался Мовсар и полез в кабину.

Грузовик на полной скорости мчался по проселочной дороге. Свет единственной работающей фары, словно испуганный глаз циклопа, выхватывал в непроглядной темноте разбегающиеся деревья, придорожные кусты и мокрую глину. Дорога была лишена каких-либо признаков дороги, поэтому несчастный грузовик швыряло и мотало из стороны в сторону, как корабль без руля и ветрил. Каждый ухаб отдавался болезненной встряской внутри водительской кабины, и Мовсар постоянно бился головой о низкий потолок. Одной рукой он держался за пояс, чтобы тот случайно не сдетонировал (после прокола с электричкой Махмуду он уже не очень верил), другой пытался ухватиться за что-то стабильное. По внутри кабины ничего стабильного не было и быть не могло, ибо все тут болталось, шаталось и прыгало, словно веселясь в предвкушении близящегося развала. Исключение составлял радиоприемник, который был намертво прикручен к задней стенке кабины изолентой.