генерал-прокурор граф Ягушинской, генерал-фельдцейхмейстер граф Брюс, вице-канцлер барон Шафиров, тайный советник Остерман, граф Толстой, сенатор князь Долгорукий, князь Меншиков, генерал-полицмейстер Девиер, флотские флагманы, корабельные и прочие мастера; без доклада — князь-цесарь Ромодановский, фельдмаршал граф Шереметев, которых провожал до дверей кабинета своего… Даже сама императрица Екатерина Алексеевна обсылалась наперед, может ли видеть государя, для того, чтоб не помешать супругу своему в упражнениях. В сих-то комнатах производились все государственные тайности; в них оказываемо было монаршее милосердие и скрытое хозяйское наказание, которое никогда не обнаруживалось и вечному забвению предаваемо было. Я часто видал, как государь за вины знатных чинов людей здесь дубиною подчивал, как они после сего с веселым видом в другие комнаты выходили и со стороны государевой, чтоб посторонние сего не приметили, в тот же день к столу удостоиваны были. Но все такое исправление чинилось не как от императора подданному, а как от отца сыну: в один день наказан и пожалован. Сколь монарх был вспыльчив, столько и снисходителен; да иначе и быть ему почти не можно было по тем досадам, которые против добра, устрояемого им, чинились. При всем том был великодушен и прощал вины великие неоднократно, если раскаяние принесено ему чистосердечное».

А еще Нартов собирал афоризмы, остроумные высказывания Петра. Например: «Государь, точа человеческую Фигуру в токарной махине и будучи весел, что работа удачно идет, спросил механика своего Нартова: “Каково точу я?” И когда Нартов отвечал: “Хорошо”, то сказал Его Величество: “Таково-то, Андрей, кости точу я долотом изрядно, а не могу обточить дубиною упрямцов”».

Или просто мелочи, показывавшие, однако, как близок был автор к царю: «Некогда князь Меншиков, пришед к дверям токарной комнаты Его Величества, требовал, чтоб ею туда впустили, но, увидя в том препятствие, начал шуметь. На сей шум вышел к нему Нартов и, удержав силою туда войти хотевшего князя Меншикова, объявлял ему, что без особого приказа от государя никого впускать не велено, и потом двери тотчас запер. Такой неприятный отказ сего честолюбивого, тщеславного и гордого вельможу столь рассердил, что он в запальчивости, оборотясь, с великим сердцем сказал: “Добро, Нартов, помни это”. О сем происшествии и угрозах донесено было тогда же императору, который в то время точил паникадило в соборную церковь Святых Апостолов Петра и Павла, яко благоговейный дар, посвящаемый им Богу в благодарение за полученное им облегчение от марциальных вод, — на что Его Величество, рассмеявшись, произнес такую речь: “Где ж скрыться от ищущих и толкущих?” Потом, взглянув взором уверительным, сказал: “Кто дерзнет против мастера моего? Посмотрю. Невежество художеств и наук не терпит, но я наглость решу; подай, Андрей, чернила и бумагу!” Государь тотчас написал на токарном станке следующее и, отдав Нартову, промолвил: “Вот тебе оборона; прибей сие к дверям и на угрозы Меншикова не смотри”: кому не приказано, или кто не позван, да не входит сюда не токмо посторонний, но ниже служитель дома сего, дабы хотя сие место хозяин покойное имел. Сей собственною Петра Великого рукою писанный указ, данный мне, Нартову, находится у меня поныне соблюденным. После сего не являлись более докучатели, и тишина была около того места толь велия, что монарх, видя себя спокойным и забавляясь тем, механику своему говорил: “Теперь, Андрей, по почте ходящих сюда не слышно знать, грома колес наших боятся”, то есть обращения или движения колес махинных; но в самом деле мнил Его Величество чрез сие о прибитой к двери бумаге».

Или такую: «Когда Нартов просил Его Величество окрестить сына его новорожденного, тогда отвечал ему: “Добро!» И оборотясь к государыне, с усмешкою сказал: “Смотри, Катенька, как мой токарь и дома точит хорошо”. Окрестя, пожаловал он ему триста рублей да золотую медаль: подарок при крещении весьма редкий, ибо Петр Великий на деньги был не члив и свободнее давал деревни; тогда обещал государь ему деревню, однако за скоро приключившеюся болезнию и кончиною сего не воспоследовало». Разумеется, Нартов не был лишен тщеславия.

После смерти Петра токарню перевели в ведение Академии наук, а Нартова назначили советником Академии и управляющим механической экспедицией при ней. Умер Андрей Константинович в 1756 г. «Достопамятные повествования» изданы сыном Нартова Андреем Андреевичем. Нартов-младший также оказался человеком замечательным: он был ученым-естествоиспытателем, писателем, почетным членом Академии наук, основателем Вольного экономического общества, президентом Берг-коллегии и Российской академии, одним из основоположников лесоводства в России. Переводил на русский язык Лессинга, «Историю» Геродота, «Минералогию» И.Г. Лемана, «Металлургию» Д. Скополи и т. д.

Царевна Наталья — сестра и единомышленница

Юная Наталья Алексеевна, младшая сестра Петра, долго жила в Преображенском. Совсем одиноко ей стало, когда в 1694 г. умерла Наталья Кирилловна, а в 1697 г. Петр уехал с посольством за границу.

В 1698 г. у Натальи появился приемный сын, вернувшись на родину, Петр заставил Евдокию Лопухину принять постриг, а образование и воспитание малолетнего царевича поручил сестре.

Двумя годами раньше умер «старший царь» Иван Алексеевич, и его вдова Прасковья Федоровна вместе с тремя выжившими дочерьми — Анной, Екатериной и Прасковьей, соответственно, четырех, трех и двух лет от роду, поступили под опеку Петра, им отвели Измайловский дворец. Вдовая царица была, вероятно, хорошим психологом и дипломатом — она быстро сдружилась с молодым царем и его сестрой. Кроме того, в посредстве браков своих дядей, а также родного и двоюродных братьев, Прасковья состояла в родстве с Трубецкими, Прозоровскими, Стрешневыми, Куракиными, Долгорукими, поэтому обладала определенным политическим влиянием.

Петру не слишком нравился традиционный русский уклад Измайлова, где собиралось множество богомольцев, гадалок, странников и странниц, выдающих себя за «святых людей». Петр звал эти сборища «госпиталь уродов, ханжей и пустосвятов», тем не менее он никогда не заставлял Прасковью перенять европейские манеры, и, по свидетельству современников, «советы и просьбы ее никогда не презирал». В 1702 г. Петр праздновал в Измайлове победу над шведами, царица Прасковья принимала у себя не только Петра и его сподвижников, но и иностранных дипломатов с женами.

Царевна Наталья

Пока Петр сражался за балтийские земли и строил Санкт-Петербург, Наталья задумала новый проект. Вероятно, в детстве она не раз слышала от матери о необыкновенном развлечении, которым тешил ее царь-батюшка. И царская сестра решила организовать свой театр. Петр поддержал ее, приказав передать Наталье «комедиальное и танцевальное платье», а также декорации и тексты пьес, привезенные несколькими годами раньше немецкими театрами в Москву. Актерами стали приближенные и слуги. В репертуар вошли инсценировки житий святых и пьесы на сюжет переводных романов. Посмотреть