Выбираясь из машины, он почувствовал запах моря и решил, что из окон домика, которые выходят на запад, почти наверняка можно увидеть часть морского пейзажа. Здесь было по крайней мере на десять градусов прохладнее, нежели дома, и он достал из машины короткое спортивное пальто. Потом, на ходу одеваясь, направился к крыльцу.

Женщине, почти мгновенно открывшей ему дверь после того, как он разок в нее стукнул, было лет шестьдесят пять, и ее внешность полностью соответствовала возрасту. Она была худа, а темные волосы у корней казались обесцвеченными, так что заново покрасить голову ей бы не помешало. Губы покрывал толстый слой красной помады. Она была в белой шелковой блузке с узором из синих морских коньков и темно-синих хлопчатобумажных брюках. Увидев гостя, она заулыбалась, и Босх ее узнал. Она же видела в нем совершенно незнакомого человека. И неудивительно – в последний раз они встречались тридцать пять лет назад. Как бы то ни было, он одарил ее ответной улыбкой.

– Мередит Роман?

Улыбка исчезла так же быстро, как появилась.

– Меня зовут по-другому, – сухо произнесла она. – Похоже, вы ошиблись домом.

Она шагнула вперед, чтобы закрыть дверь, но Босх придержал створку и не позволил ей это сделать. Он старался не напугать ее, но это ему не удалось, и в глазах ее полыхнула паника.

– Меня зовут Гарри Босх, – быстро сказал он.

Она замерла, словно обратившись в соляной столп, и всмотрелась в его лицо. Он заметил, как паника в ее глазах уступает место узнаванию и нахлынувшим, как слезы, воспоминаниям. Через секунду она заулыбалась снова:

– Гарри? Малютка Гарри?

Он согласно кивнул.

– Иди сюда, дорогуша. – Она заключила его в объятия и горячо зашептала на ухо: – Я так рада видеть тебя после всех этих лет... Да позволь же наконец тебя рассмотреть!

Она отстранилась и окинула его взглядом с головы до ног. Глаза у нее были живыми и искренними. Босх испытал теплое чувство, смешанное с печалью. Не надо было так долго тянуть. Ему давно уже следовало к ней приехать – и по другой, нежели сегодня, причине.

– Заходи же, Гарри, заходи.

Босх вошел в хорошо обставленную гостиную. Полы здесь были из красного дуба, а гладко оштукатуренные стены поражали белизной. Белоснежная мебель из ротанга прекрасно гармонировала со стенами. Комната была радостной и светлой, но Босх знал, что его визит несет с собой печаль и мрак.

– Значит, ты больше не Мередит?

– Да, Гарри, меня давно уже так не зовут.

– Как же прикажешь тебя называть?

– Нынче меня зовут Кэтрин. Кэтрин Регистер. Почти что «регистр», но муж не любил, когда я проглатывала второе «е». Считал, что его надо произносить более явственно. Он, знаешь ли, был у меня такой умный...

– Был?

– Присядь, Гарри, и поплачь со мной. Да, был. Отошел в лучший мир пять лет назад в День благодарения.

Босх присел на диванчик, а женщина опустилась на стул у стеклянного кофейного столика.

– Мне очень жаль. Прости...

– Все нормально. Ты же не знал... Кроме того, ты вообще никогда не видел моего мужа. Между тем за время совместной жизни с этим человеком я стала птицей совсем другого полета. Принести тебе что-нибудь? Кофе или, быть может, кое-что покрепче?

Он вдруг подумал, что женщина послала ему рождественскую открытку вскоре после смерти мужа, и снова испытал чувство вины – за то, что ей не ответил.

– Гарри?

– Нет, спасибо, мне ничего не надо... Скажи, ты хочешь, чтобы я называл тебя новым именем?

Ситуация показалась ей забавной, и она расхохоталась. Через мгновение Босх к ней присоединился.

– Ты, черт возьми, можешь звать меня как вздумается. – Она снова залилась девичьим, слегка визгливым смехом, который он так хорошо помнил. – Ужасно рада тебя видеть. Ты стал такой, такой...

– Взрослый коп?

Она опять закатилась смехом:

– Вот уж точно. Между прочим, я знала, что ты работаешь в полиции. Не раз встречала твое имя в газетах.

– Я знал, что ты знаешь. Получил твою рождественскую открытку, которую ты отправила на адрес нашего подразделения. Ты, наверное, послала ее после смерти мужа? Извини, что я не ответил и не заехал. А ведь должен был.

– Да ладно тебе, Гарри. Разве я не понимаю, что ты занят важными делами, карьерой, службой?.. Но я рада, что ты получил мою открытку. Кстати, у тебя есть семья?

– Нет. А у тебя? Дети, хочу я сказать...

– Нет, детьми я так и не обзавелась... Но неужели у тебя даже жены нет? У такого-то симпатичного парня?

– Говорю же тебе – нет. Живу совсем один.

Она покорно кивнула, словно неожиданно поняла, что он приехал к ней вовсе не для того, чтобы рассказывать о своей личной жизни. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и Босх невольно задался вопросом, как она в глубине души относится к тому, что он стал копом? Радость от встречи постепенно улетучивалась, уступая место напряжению, которое неизбежно возникает, когда появляется необходимость бередить старые раны.

– Я полагаю... – начал было он, но запнулся, не закончив фразы. Не знал, что говорить дальше. Весь его опыт полицейского дознавателя неожиданно куда-то улетучился. – Если тебе не трудно, принеси мне, пожалуйста, стакан воды. – Это все, что он смог из себя выдавить.

– Сию минуту.

Она быстро поднялась с места и прошла на кухню. Он слышал, как она доставала из холодильника лед и перекладывала его в стакан. Эта передышка дала ему возможность подумать. Он час ехал до ее дома, но так и не решил, как поведет себя с ней и что скажет. Она вернулась через минуту с подносом в руках. На подносе стоял стакан с холодной водой, в которой плавали кубики льда. Она передала ему стакан и положила перед ним на стеклянную поверхность стола пробковый кружок.

– Если ты проголодался, могу принести немного крекеров и сыра. К сожалению, не знаю, сколько у тебя времени...

– Спасибо, я не голоден. Холодная вода – это все, что мне нужно.

Он отсалютовал ей стаканом, отпил из него примерно половину и поставил на стол.

– Гарри, пользуйся подставкой, прошу тебя. Ты не представляешь, какая это мука – стирать отпечатки от донышка с зеркальной поверхности.

Босх опустил глаза и заметил свой промах.

– Извини.

Он поставил стакан на пробковый кружок.

– Итак, ты теперь у нас детектив...

– Да. И работаю в Голливуде. То есть не то чтобы работаю... Я, видишь ли, сейчас в своего рода отпуске.

– Отпуск – это всегда приятно.

Настроение у нее определенно улучшилось. Похоже, она пришла к выводу, что он заехал к ней просто так, а не по делу. Босх понял, что настало время выкладывать карты на стол.