– Ты храбрая девчонка, не то что я… «Край Света» – несчастливое место. Вот почему там никто не хочет жить. Много лет назад этот дом принадлежал кому-то из вашего рода. Люди болтают, что его жена была ведьмой, только я никогда этому не верила… твоя прабабка Саки Йевелл. Она никогда не ходила в церковь. Говорят, что… нет, я не буду подсказывать тебе ненужные идеи. Тебе повезло, что ты осталась в живых. Мы уж думали, что ты замерзла. В этих местах снег забрал много душ человеческих. Да, между прочим, твои домашние знают, что ты прогуливала школу. Мне пришлось им сказать.

– Вот и хорошо, – ответила Миррен, взбалтывая воду ногой. Кэрри не права. Конец Света – добрый дом. Он принял ее и спас ей жизнь. Сейчас она оденется и пойдет вниз, где ее ждет взбучка.

Вскоре все жители Уиндебанка знали, что девочку спасли, что ее нашли в развалинах «Края Света». Джордж Терсби, почтальон, принес известие прямо из Крэгсайда и поведал мисс Халстед, как нашли городскую девчонку. Вскоре во всех домах, а также в пабе и лавках заговорили и о том, что Миррен Гилкрист прогуливала школу из-за придирок мистера Берроуза. Из-за этих слухов его вызвали в попечительский совет и указали на недопустимость потребления виски в стенах школы. Только военные заслуги спасли его от увольнения. Его жена даже уходила от него ненадолго к своей матери. В деревне бурлили сплетни, но Миррен ничего об этом не знала.

Она пыталась образцово вести себя, ходила тише воды ниже травы и ждала момента, когда ее позовут на семейный совет и накажут за недостойное поведение. А ведь Рождество было так близко.

– Почему никто не любит «Край Света»? – спросила она как-то раз во время обеда.

– Не разговаривай с набитым ртом, дитя мое, – ответила бабушка. – Я не знаю.

– Кэрри сказала, что там бродит призрак ведьмы, – сказала Миррен.

– Полная чепуха, Кэрри опять все перепутала. С тем домом все в порядке, и небольшой ремонт убрал бы все проблемы. Но вот только он слишком далеко, поэтому там неудобно жить, особенно зимой. Тебе повезло, что ты его нашла.

– По-моему, это он меня нашел. А мы можем его отремонтировать?

– Конечно нет, дитя мое. У нас нет денег на такие причуды.

Дедушка удалился с чаем в свой кабинет, чтобы сочинить текст проповеди, которую он скажет перед рождественским концертом. Это было важное дело, и Миррен всегда проходила мимо его двери тихонько, на цыпочках, стараясь не шуметь.

Кэрри стала расчесывать волосы Миррен. Они потрескивали от щетки.

– Ой! – ныла Миррен, когда ей было больно.

– Нам следовало бы нахлопать тебе по заду этой щеткой, негодная девчонка, – ворчала бабушка. – Непослушание в твоем возрасте – плохой знак. Школу прогуливают мальчишки-хулиганы, а ты все-таки девочка.

– Она уже достаточно наказана, ведь так? – вступилась за нее Кэрри, дернув ее за волосы, и Миррен покорно кивнула.

– Пожалеешь розги – испортишь ребенка, вот как сказано в Библии, – хмыкнула бабушка.

Два дня спустя она предстала перед бабушкой, дедом и дядей Томом, словно преступник перед констеблем.

– Мы очень разочарованы твоим поведением, Мириам. Коли тебе было плохо, надо было сказать нам, а не убегать с уроков. Ты могла упасть в водопад, провалиться в расщелину, и никто бы и не знал, где тебя искать. Мы-то считали тебя умной девочкой, а не… Мы никогда не думали, что ты такая трусиха. – Дедушка Джо поводил пальцем, как делал это за кафедрой, когда громогласно говорил об адском огне, ожидающем грешников. – Что ты скажешь на это?

– Я ненавижу эту школу. Я хочу вернуться в школу Святой Марии. – Миррен зарыдала.

– Это не ответ, – проговорил дед, игнорируя ее слезы. – Пройдет время, и ты привыкнешь. Завтра ты пойдешь в деревню и извинишься перед мистером Берроузом, а потом постараешься быть хорошей ученицей.

– Не пойду, – воскликнула Миррен. – Он меня ненавидит и не хочет учить.

– Ты сделаешь так, как тебе говорят, девочка. В этом доме приказываю я. Ты должна понять, что за все твои неподобающие поступки тебя ждет наказание. Напиши письмо с извинениями своим самым красивым почерком, а я проверю. Ты продолжишь учебу. Мы поможем тебе в этом и на этом закроем вопрос. Что до наказания, то ты, конечно, понимаешь, что в этом году ты останешься без поездки в театр и рождественских угощений. Санта-Клаус не приносит подарков непослушным детям. Не будет никаких поездок, пока я не увижу, что ты не позоришь нашу семью.

– Я вас всех ненавижу! – закричала Миррен, и бабушка отвесила ей оплеуху, которая обожгла ей щеку. Девочка замерла, в ужасе глядя на своих родных. Все замолчали.

– Прочь с глаз моих, грубый, неблагодарный ребенок. Ты подвергла опасности жизнь других людей и опозорила нас перед деревней. Я не хочу разговаривать с тобой, пока не увижу, что ты по-настоящему раскаиваешься. Немедленно убирайся в свою комнату.

Мириам поняла, что зашла слишком далеко и вывела бабушку из терпения. Но она не хотела возвращаться в эту противную школу, где ее унижали и били по рукам линейкой.

На следующее утро она потихоньку вышла из боковой двери и прошла по мощенной камнями дорожке к маленькой беседке, где, как ей говорили, в летние солнечные дни сидел дедушка, курил трубку и, глядя на раскинувшуюся перед ним долину, подыскивал слова очередной проповеди.

Это был простой деревянный навес со скамьей внутри, открытый спереди, огороженный перилами. Скамья обледенела; с крыши свисали сосульки. Миррен решила, что тут ее никто не найдет. Ей требовалось успокоить тревожно стучащее сердце и обдумать, что она напишет Берроузу.

Как ей хотелось снова оказаться там, наверху, в «Крае Света», возле ее собственного очага! Когда она вырастет, она сбежит подальше от всех, спрячется в таком месте, где ей никто не будет мешать…

Она понуро сидела на скамейке, набираясь мужества, чтобы вернуться в дом, когда краешком глаза заметила, что неподалеку от нее кто-то стоял, не решаясь подойти. Это был Джек Сойерби. Она недовольно взглянула на него.

– Подвинься, – сказал он. – Я слыхал, что тебе попало? Том был во «Флисе» и рассказал обо всем маме. Я подумал, что, может, тебе нужен друг.

– Нет, уходи!

– Жалко. А я думал, что мы с тобой придумаем, как тебе уладить дела со школой. Она ведь не такая плохая.

– Жуткая школа! – огрызнулась Миррен. – Я ненавижу этого старика Берроуза.

– Почему?

– Вообще ненавижу. К тому же от него воняет виски, – ответила она с вызовом и скрестила на груди руки.

– Сейчас я расскажу тебе про Гарольда Берроуза. Во-первых, он не старый, ему чуть больше тридцати лет. Во-вторых, он герой войны и награжден медалями. В-третьих, он спас много жизней и был контужен, это в голову. В-четвертых, говорят, что у него часто бывают жуткие головные боли, такие, что он кричит по ночам. Он пьет виски, чтобы избавиться от них. Ну, продолжать? – Джек замолчал, глядя на ее хмурое лицо.