— Ничего! — рявкнула она. — Просто пыль попала в глаза.

— Я могу помочь!

— Нет. Все в порядке. Я промою глаза. Она прошла мимо него к стойлу Блэк Стара, но Билли не отставал.

— Я не знал, что ты еще здесь.

— Ну, я здесь, и что? Его не прогоняли.

— А ты собралась на пастбище? — спросил он, когда она седлала Блэк Стара.

Джесси молчала, и он продолжал:

— А мне можно поехать с тобой?

— Нет!

— Но я не помешаю тебе, Джесси. Я обещаю! Ну, пожалуйста!

Желание в его голосе было таким страстным, что она смягчилась.

— Хорошо. — А потом строго добавила:

— Но только в этот раз. Ты можешь взять вон того гнедого, если знаешь, как оседлать.

Билли завопил от восторга и кинулся к лошади. Но обычно старый Джеб всякий раз седлал для него лошадь. И Билли остолбенел: он не мог приподнять тяжелое седло, не говоря уж о том, чтобы водрузить его на лошадиную спину. Лошадь была выше его, и перекладина, на которой висело седло, — тоже выше.

Джесси подготовила Блэк Стара и подошла к Билли. С удивлением покачала головой. Седло, с которым он пытался сладить, было весом сорок фунтов. Но другого не было, и поняв, что парнишка настроен решительно, помогла ему.

— Ну а теперь вместе… Раз, два, три! Дальше справишься?

— Конечно! Спасибо.

Джесси нетерпеливо ждала, пока он застегивал подпругу. Его короткие руки едва дотягивались до нее. Он обежал вокруг лошади и протянул ремень под ее животом, а затем застегнул, но очень слабо.

— В конце концов ты сам можешь что-то делать? — грубо спросила она, но стала помогать.

Билли смотрел на ее строгое лицо, пока она возилась с подпругой, и таял от счастья. То, что она делала, говорило о ней лучше всяких слов.

— Ты ведь ненавидишь меня, Джесси? Она ошарашенно посмотрела на него. Как удалось ему увидеть ее насквозь?

— Нет, конечно.

Билли все еще улыбался.

— Я думаю, ты меня хоть немножко любишь.

— Много о себе воображаешь, — сказала она, желая подзадорить мальчика, но, когда посмотрела на него и увидела в его глазах слезы, воскликнула:

— О, Билли! Я только пошутила! Честное слово. Ну конечно, я люблю тебя.

Он обрадовался.

И Джесси добавила:

— Но не вздумай сказать об этом своей матери, слышишь?

Старый Джеб млел от удовольствия, когда что-то рассказывал. В лице Билли он имел восхищенную аудиторию. Джесси забавлялась, облокотившись о перила стойла и наблюдая за выражением лица своего сводного брата, слушавшего, как Джеб повествовал о том времени, когда его чуть не повесили.

Члены комитета бдительности Монтаны в конце 1863 года едва не отправили Джеба на Бут-Хилл. Эти комитеты были сформированы в Вирджиния-Сити, в городе, известном постыдным эпизодом, когда за шесть месяцев там было умерщвлено двести человек. Джеба по ошибке приняли за члена большой банды. Его осудили и приговорили к повешению, и единственная причина, по которой он был вдруг пощажен, это то, что реальная личность, за которую его приняли по ошибке, оказалась в толпе зрителей, собравшихся на казнь. И когда этот негодяй приблизился к толпе, его тотчас узнали. Об этом Джеб мог рассказывать без устали.

Джесси потихоньку вышла из конюшни, не спеша направилась к дому, остановилась у крыльца и села в кожаный шезлонг. Было тихо и не очень холодно. Ей не хотелось идти в дом.

Джесси закрыла глаза, надеясь, что чистый воздух прояснит голову и она заснет. Но только она ощутила умиротворение, как услышала:

— А где мальчик?

Она медленно открыла глаза, никого не увидела, повернулась к дому и только тут заметила на ступеньке крыльца Чейза.

— Он в конюшне с Джебом.

— А я не ищу его, я просто думаю, где же он может быть. Он сегодня много проскакал на лошади.

Джесси улыбнулась, вспомнив, как Билли изо всех сил старался не отстать от нее.

— Утром у него все тело будет болеть, но сегодня он испытал удовольствие.

— Не сомневаюсь. Мальчик давно хотел поехать с тобой.

Джесси посмотрела на Чейза, подперев кулаками подбородок.

— Откуда вы знаете?

— Он иногда делится со мной, — ответил, чуть гордясь, Чейз. — Возьмешь его с собой еще раз?

— Я не думала об этом. Во всяком случае, не завтра. Завтра меня здесь не будет.

— О?..

Джесси снова почувствовала, как в ней нарастает гнев. А под ним — боль, которую Чейз причинил ей в это утро.

— Да! И не ваше дело, почему.

— Я бы хотел, чтобы ты называла меня Чейзом, — добродушно попросил он.

— Я не настолько хорошо вас знаю. Он ухмыльнулся.

— Ну так это легко поправить. А что бы ты хотела обо мне узнать?

— Ничего.

— Ну что ж, обидно, потому что я-то как раз очень интересуюсь тобой.

Она быстро посмотрела на него: он что — насмехается?

— С какой стати?

— Ты так не похожа на большинство девушек… Расскажи что-нибудь о себе. Ты сама выбрала такой образ жизни?

— А какая разница? — спросила она. — Дело сделано. Я такая, какая есть. — Джесси изо всех сил старалась скрыть горечь. Она никогда не позволит ему или Рэчел узнать, как она ненавидит свою жизнь. Больше всего на свете ей хотелось выглядеть и вести себя, как другие девушки. И, когда умер отец, у нее появилась возможность стать другой. И она бы изменилась, если бы эти двое убрались отсюда.

— Да, — сказал Чейз приятным голосом. — Ты, конечно, необыкновенная девушка. И ты не можешь осуждать мужчину, который относится к тебе с любопытством.

У него такая обворожительная улыбка. Его зубы ровные и белые, а губы полные, чувственные, темные волосы вьются как…

Джесси встряхнулась. Что с ней? Что это она его рассматривает.

— Мужчины в здешних краях, любопытны они или нет, не задают так много вопросов, — сказала она. — Но я забыла, вы же нездешний. Ну а если вы интересуетесь, то завтра я еду в Шайенн. Мне надо нанять еще нескольких работников.

— Ты не против, если с тобой поеду я?

— Зачем? Чтобы выполнить приказ Рэчел? Но я еще раз повторяю — вы зря тратите время.

— Ну хорошо, почему ты не позволишь мне самому судить об этом? Я не уеду отсюда, пока не выполню просьбу твоей матери. Ты же знаешь… — Он постарался сказать это тактично.

— Ну тогда можете завтра поехать со мной, — просто сказала Джесси.