По крыше опять затопали.

– Чего у вас там происходит? – спросил Шейкин, показывая наверх.

– Провода, – пожала плечами девушка, закрывая дверь.

Валька выбрался из купе, еле протиснувшись мимо развалившегося на лавке дядьки. Мимоходом глянул на верхнюю полку. Парень все так же лежал, уткнувшись лицом в стенку и слегка покачиваясь в такт вагона. Поезд тряхнуло на повороте. Шейкин ткнулся подбородком в острый край полки. Парень заворочался. Чайник испугался, что его застанут за подглядыванием. Он резко присел и встретился взглядом с дядькой.

От удара и от резкого движения у Вальки все поплыло перед глазами, лицо дядьки стало двоиться, троиться. Это уже был не толстяк с добродушной улыбкой, а одноглазый пират в грязной тельняшке, с треснувшей трубкой в углу рта.

– Ты чего, милок? – подхватил падающего Вальку дядька, теперь он уже вроде выглядел нормально. – Держись на ногах, морячок!

Валька пулей вылетел за дверь.

Надо же, как в него въелись все эти глюки! Даже в поезде не отстают. Нет, много учиться вредно. Даже те последние дни, что он посещал школу, не прошли бесследно.

Чем дальше, тем больше Шейкину казалось, что все эти пираты, медальоны, цепи и скелеты с Красными Руками – все результат усталости после учебы. Кому-то барабашки видятся, кому-то инопланетяне. А вот ему «Летучий голландец». Это все, наверное, от Вафли пошло. Заразил он его своими учеными выкладками и задумчивостью.

Скорее, скорее нужно бежать от всего этого. На волю, на свежий воздух, на речку. Там все выветрится, вымоется и забудется, как забывался каждый учебный год в легкой Валькиной голове.

В коридоре никого не было. По крыше продолжали стучать. Чайник несколько раз прошелся туда-сюда по ковровой дорожке. Все так же тыдыхали колеса, за окном мелькали все те же деревья. Первая остановка должна была быть через двадцать минут. В коридор по-прежнему никто не выходил. Валька еще немного погулял вдоль окон, пощелкал откидывающимися сиденьями. Становилось скучно, и он пошел в тамбур.

Еще не открыв дверь, Шейкин почувствовал, как по ногам бьет сильный сквозняк. Он поежился.

В стекле двери, выходящей в тамбур, висел глаз. Большой, величиной с ладонь, ярко-красный, с огненно-рыжим зрачком, уставившимся на Чайника.

Валька шарахнулся назад, задом открыв дверь в коридор. Глаз прожег в стекле дырку, вплыл в предбанник перед туалетом и прилип к следующей двери. Чайник попятился, попробовал встать на ноги, но мотнувшийся на разъезде состав отправил его обратно на ковер. С легким шипением глаз прожег и это стекло. Шейкин схватился за ручку ближайшего купе, подергал ее. Дверь не открылась. Он кинулся к следующей, забарабанил по блестящему пластику.

– Помогите! Откройте!

За дверью посыпалось что-то металлическое, щелкнул замок, в проеме появилась лысая черепушка. Клацнули зубы.

Глаз повис у Вальки над плечом и, казалось, с любопытством рассматривал выглядывающий из купе скелет.

– Уйди отсюда, – замахал руками Чайник.

Глаз ловко увернулся, сделал над его головой круг и как назойливая муха снова повис на уровне его головы.

– Что вы ко мне привязались? – заорал Валька, прижимаясь к окну, но тут же отпрянул от него, опасаясь, как бы оттуда не проявилось еще чего-нибудь. – Нет вас! Поняли? Нет! Убирайтесь!

Глаз мигнул невидимыми ресницами и стал не спеша приближаться, совершая короткие прыжки из стороны в сторону. Валька схватил вставленный в ячейку под расписанием рекламный проспект, мгновенно свернул его в трубочку и, коротко замахнувшись, ударил по летящему к нему предмету.

Глаз врезался в стенку между дверями купе и прилип. Было видно, как он дергается, пытаясь оторваться. Валька припечатал глаз проспектом, чтобы тот не отклеился, и побежал к своему купе.

За дверью ему открылась странная картина. Машка, ставшая пунцовой от смущения, размахивая руками, рассказывала соседу о какой-то школьной вечеринке. Напротив нее сидел дядька, тельняшка у него поблекла, вытянулась и сильно запачкалась на плечах и рукаве. В зубах он держал почерневшую трубку. Выходивший изо рта и носа дым скрывал его лицо, обезображенное шрамом. Дым растворялся, не оставляя в купе никаких следов, так что Машка, всегда привередливая к табаку, не обращала на него внимания. Дядька добродушно похохатывал над Машкиными историями, большой живот под тканью ходил ходуном. С верхней полки раздавались тоненькие смешки. Выспавшийся парень лежал на боку, подставив тощую ладонь под голову, в тонких грязных пальцах другой руки поблескивала бритва. Длинные полы пиджака были заправлены в карманы старых брюк, рукава засучены, видневшаяся часть руки была испещрена татуировками.

Валька до такой степени был удивлен, увидев эту мирную картину, что совсем растерялся. Подгорнова повернула к нему раскрасневшееся лицо, виновато улыбнулась.

– Валечка, проходи, – махнула она рукой. – Тут дядя Володя такую интересную историю рассказал. Оказывается, он был моряком! Представляешь?!

– Давай, малява, не устраивай сквозняка, – прохрипел Бритва с верхней полки, – а то дама простудится.

Дверь за спиной Чайника сама собой захлопнулась, повернулся в замке ключ.

– Валька, ну что же ты? – не унималась Подгорнова. – Садись рядом.

Шейкин упал на край лавки и уставился на одноглазого.

– Вот мы и снова встретились, – улыбнулся он щербатым ртом. – Не рад?

– Вы кто? – недвигающимися губами прошептал Валька.

– Тю, – присвистнул Бритва, – забыл уже! А я-то думал, мы кореша…

– Вы знакомы? – удивилась Машка.

– Шла бы ты, Подкучкина, водички попить, – посоветовал Шейкин, но Машка как будто его не слышала.

– Что ты, Валечка, тут так интересно. А у нас лимонад есть. На, попей. – И она сунула в онемевшие руки Чайника двухлитровый жбан с ядовито-оранжевой жидкостью.

– Попей, попей, чего мнешься? Тебя ждет долгая дорога, – подмигнул Болт.

– Куда? – сипло спросил Шейкин, как родную прижимая к груди плещущуюся бутыль.

– Ну, куда вы там собирались? В Уфу или на Черное море?

– Что вы! – залилась своим дурацким смехом Подгорнова. – Мы в Самару едем, к Валькиному дяде. Он в пароходстве работает.

– Ага, – утонул в дыме одноглазый. – Впрочем, это неважно. Вагон все равно без поезда идет.

– Как без поезда? – захлопал глазами Валька.

– Смешно, – захохотала Машка, запрокидывая голову. – Очень смешно. Ты чего, Чайник, поверил, да? Это же дядя Володя так шутит.

Валька сунул обратно однокласснице жбан с газировкой, ногами залез на стол, перегнулся в окно.

Вагон действительно ехал один. Ни спереди, ни сзади него ничего не было. Он одиноко мчался, радостно постукивая на стыках и даже, кажется, гудел.