Но сейчас все это было невозможно.

Она охотилась за его скальпом. Он чувствовал это, как чувствуют надвигающуюся эпидемию гриппа, вируса Эбола, который распространялся все сильнее.

Когда он нашел послание в ее старой квартире, то понял, что это дело теперь перешло на совершенно другой уровень, где не было другого выхода, кроме как уничтожить ее. Не достаточно просто показать язык или подставить подножку из вредности. Время таких забав давно прошло.

На этот раз речь шла о том, чтобы схватить ее за глотку и ждать, пока язык не посинеет, а глаза станут похожи на шарики для пинг-понга. Оторвать от туловища ее жалкие ножки и ручки. Размозжить их кувалдой и скормить остатки какой-нибудь голодной гребаной свинье.

Но даже тогда он не закончит свое дело. Только когда свинью зарежут, зажарят прямо на открытом огне и подадут ему на тарелке, только тогда он сможет расслабиться. Когда прожует, проглотит, а потом переварит и оставит содержимое желудка в толчке, только тогда все будет кончено по-настоящему.

Ему просто нужно найти ее. Это, несмотря на все его связи и возможности, которые он имеет благодаря должности начальника криминального отдела полиции Копенгагена, оказалось гораздо сложнее, чем он изначально ожидал. Эта маленькая говнючка, очевидно, все продумала и не раз, и не два.

Он уже нашел ее один раз. Правда, он видел ее всего несколько секунд на записи с камеры наблюдения из банка в Мальмё. Но этого было вполне достаточно, он вышел на след.

По этой причине он сидел сейчас здесь, на открытой террасе в центре Копенгагена, всего в нескольких метрах от ее дома на Блогордсгаде, 4 и пытался слиться с толпой гребаных хипстеров, попивая этот жалкий коктейль, предварительно сменив костюм и рубашку на пару джинсов, толстовку с капюшоном и модную кепку.

Он даже достал себе велосипед. Он, презиравший все, что имело отношение к велосипедам и прежде всего — к велосипедистам. В его глазах они были отбросами общества, и их надо было выстраивать в шеренгу и расстреливать на рассвете.

Но ждал он не Дуню, а того мелкого китайца — любителя слонов, который поселился в ее квартире. Тот утверждал, что его зовут Цян Ху, но в базах данных он не нашел ни одного упоминания, хотя пробовал искать и фамилию, и имя по отдельности.

Кем, черт возьми, он себя возомнил? Это было похоже на дурацкую шутку. Чертов любитель слонов.

Гарантии, что он действительно имел какое-то отношение к Дуне, конечно, не было, но сейчас китаец был его единственной зацепкой. Поэтому за исключением нескольких минут, он провел целый день, сидя и наблюдая за подъездом из разных уличных кафе.

Он достал телефон и просмотрел электронную почту. Пришло еще одно письмо от Майкла Реннинга из ИТ-отдела по поводу какого-то обновления системы безопасности телефона.

Но сейчас у него не было времени на айтишные штуки. Несколько месяцев назад в этом же отделе накрылся весь почтовый сервер, он пролежал почти два дня. Об этом даже в газетах написали и…

Слейзнер прервал поток своих мыслей, когда увидел, что любитель слонов собственной персоной уже выходил из двери подъезда. И на кепке, и на футболке у него были слоны, не было никаких сомнений в том, что это он. За спиной у него был рюкзак, а в одной руке какая-то черная круглая сумка.

Слейзнер допил сок и подошел к велосипеду, но ему пришлось заставить себя снизить темп, удержаться от того, чтобы прямо сейчас вскочить в седло и поехать за желтолицым придурком. Это было бы слишком заметно. Более того, китаец даже еще не дошел до своего велосипеда, а стоял прямо посреди пешеходной улицы, склонившись над круглой сумкой, словно что-то искал в ней. Наверняка какую-нибудь мягкую игрушку в виде слона, чтобы держать ее в руке.

Но вдруг он начал двигаться вперед, стоя так, словно парил в нескольких сантиметрах над землей. Какого черта? Он делал это еще и быстро! Слейзнер ничего не мог понять, пока китаец не проехал мимо, его ноги стояли по бокам сумки, которая, по-видимому, вообще не была сумкой, а представляла собой какой-то гребаный одноколесный велосипед с электроприводом и подножками по бокам.

Он никогда не видел таких устройств, и прежде чем успел хоть что-то сообразить, увидел, что китаец уже удаляется со скоростью, которая точно превышала допустимую в пешеходной зоне. Слишком поздно он вскочил на велосипед и начал крутить педали.

Но велосипед оказался далеко не таким эффективным среди толп пешеходов, как этот транспорт китайца, и когда ему наконец удалось выехать на Норреброгаде, он уже потерял преследуемого из виду, но через несколько секунд снова увидел его узкоглазую морду в задней части автобуса 3А, который пронесся мимо по дороге в центр города.

Миновав семь перекрестков, автобус прибыл на станцию Норрепорт и там задержался достаточно долго, чтобы Слейзнер успел догнать его и даже отдышаться. Он вспотел, как собака, запертая в припаркованной машине, его безумно мучила жажда. Но вскоре автобус снова тронулся в путь, а китаец и не думал выходить из него.

Добравшись в погоне за автобусом до Центрального вокзала напротив «Тиволи», он настолько устал и хотел пить, что отдал бы все на свете за глоток воды. Даже тот идиотский коктейль из хипстерского кафе подошел бы. Но он едва успел подъехать к станции, как увидел, что толстяк вышел из автобуса, встал на свое моноколесо, которое тут же преодолело подъем по пандусу для инвалидных колясок, и исчез в здании вокзала.

Слейзнер со своим велосипедом поспешил следом в распахнутые двери вокзала и увидел, как китаец, удобно стоя и точно без единой капли пота на лбу, бодро стартовал вперед через толпу народа. Сам же он решил использовать велосипед как самокат, абсолютно не обращая внимания на крики охранника. Он постоянно звонил в звонок на руле, чтобы дать людям возможность отпрыгнуть в стороны.

Но спускаться по эскалатору к электричкам, однако, оказалось не так-то просто. Там, где фанат слонов с легкостью мог поднять свое моноколесо и держать его в одной руке, быстро проходя мимо очереди вниз к платформе, Слейзнеру протиснуться вперед на велосипеде не удавалось, как бы он ни старался. Люди отказывались отходить в сторону, хотя он работал звонком и прижимался передним колесом к их проклятым сумкам. В конце концов, у него не оставалось другого выхода: он просто бросил велосипед и стал преодолевать последние метры, пробираясь через толпу, чтобы успеть сесть на «S-поезд», идущий на юг.

На станции Сидхавн китаец сошел с поезда, спустился по лестнице и, выйдя на тротуар, конечно же, воспользовался своим чертовым транспортом и быстро покатил вперед. Слейзнер же вынужден был бежать за ним на достаточном расстоянии, стараясь делать вид, что не преследует кого-то, а просто идет по делам.

Что, если китаец просто играет с ним? Что, если он узнал его еще на Блогордсгаде и теперь просто объезжал его в манеже, как пикадор, который подготавливал быка, прежде чем матадор придет и нанесет последний удар?

Слейзнер остановился на островке безопасности посреди Тегльхольмсгаде и огляделся. Дуни нигде не было. Зато китаец был виден достаточно хорошо, он катился дальше к входу в большое здание прямо перед ним, и в этот самый момент Слейзнер понял, что не все еще потеряно.