Говорят, придет беда – отворяй ворота. Через месяц после смерти Манефы погиб брат Дениса Кирилл. В Каспийском море взорвался танкер «Советская Грузия», на котором плавал матросом Кирилл. Погибла вся команда, за исключением первого помощника капитана и кочегара, каким-то чудом уцелевших. Денис предложил Насте вместе с детишками переехать из Астрахани в Отважное, но Настя отказалась и вскоре вторично вышла замуж за машиниста землечерпалки. В отличие от Ульяновны, долго убивавшейся по сыну, Ананий Северьянович довольно быстро успокоился и однажды, к великому негодованию Ульяновны, даже высказался довольно кощунственно:

– Да ведь сынок-от, Кирилл-от, был у нас, Ульяновна, никудышный, незадачливый… Вот кабы кормилец-то наш, Дениска бы погибнул – беда… Бог-от знат, что делает.

В конце января, при первом массовом награждении писателей орденами и медалями, Денис Бушуев получил орден Ленина в первом десятке писателей.

С самого начала своего восхождения по лестнице славы, Бушуев принялся хлопотать за деда Северьяна. Но все его попытки освободить старика из концлагеря или как-то смягчить его судьбу оканчивались неудачами. Наконец, на одном из Кремлевских банкетов, устроенном по поводу декады Таджикского искусства, куда были приглашены и гости – известные ученые, писатели, артисты, – Денис Бушуев был представлен наркому Лазарю Кагановичу, страстному поклоннику Бушуева. Денис рассказал ему в двух словах о деде Северьяне. Нарком переговорил с Вышинским. За этим разговором последовало свидание с Муравьевым. Указания Муравьева на то, что дед Северьян, по всей видимости, взял на себя чужое преступление, – теперь казались Денису совершенно неправдоподобными, и, сильно взволнованный вначале, он совсем успокоился, решив, что это ни на чем не основанное предположение. И по-прежнему все это дело казалось глубокой, необъяснимой тайной.

В конце ноября, за четыре месяца до катастрофы, кинофабрика «Мосфильм» приступила к павильонным съемкам фильма «Темный лес», сценарий для которого был написан Бушуевым совместно с режиссером Марком Капланом по пьесе «Братья». На съемках Денис встретился с актрисой Верой Стекловой, исполнявшей главную женскую роль в фильме, женщиной молодой, красивой и очень талантливой. Он увлекся ею. Казалось ему, что и она увлечена им. Они сошлись. Однако увлечение это у Бушуева быстро прошло, как только он понял, что Вере нужен не он, а его деньги и слава, и любит она не его, а только их. Бушуев порвал с нею, перестал бывать на кинофабрике и почти безвыездно стал жить на своей подмосковной даче, работая над новой вещью – романом «Алый снег», который начал еще в первый год приезда в Москву. Его единственными гостями в это время были лишь закадычный друг Лапшин и архитектор Белецкий. Но вдруг он бросил работу над романом и вернулся к поэме о Грозном, которую давно вынашивал и для которой много собрал материала.

Любовь Николая Ивановича Белецкого к Денису переросла за это время почти в отеческую. Он гордился тем, что вывел «бурлачонка» на путь литературной славы, и ревниво следил за его успехами. Он внимательно читал все, что писалось о Денисе Бушуеве, и малейший упрек критики воспринимал, как личную обиду, и мучительно переживал его.

Внимательно следила за успехами Дениса и Варя. Но следила издалека. Как-то так получилось, что с объяснения Анны Сергеевны с Бушуевым на пароходе Варя только один раз встретилась с Бушуевым. В то самое лето, когда они с матерью были в Крыму, в нее влюбился в Евпатории немолодой профессор Московской консерватории Илья Ильич Кострецов и, по возвращении в Москву, сделал ей предложение. Ей, как пушкинской Татьяне, «все были жребии равны», и она вышла замуж за Илью Ильича. Не обошлось, конечно, это дело и без участия Анны Сергеевны. Она видела, что Варя все еще сильно любит Дениса, и замужество представлялось Анне Сергеевне лучшим выходом для дочери, тем более, что Илья Ильич нравился Анне Сергеевне и казался очень подходящей партией для дочери. И она, так сказать, «подтолкнула» Варю на этот брак. Однако скоро, очень скоро стала жалеть об этом. Не потому, что муж Вари оказался плохим, нет, он оказался очень хорошим человеком и мужем, а потому, что к этому времени стало ясно, что Дениса Бушуева ждет оглушительная слава и «блестящая карьера», как любила говаривать Анна Сергеевна, применяя старорежимное выражение. Но думать об этом было поздно, и Анна Сергеевна смирилась, хотя долго не могла простить себе ошибки в выборе жениха для дочери. О том же, что произведения Бушуева «типично советские», что в свое время она ставила в вину Денису, Анна Сергеевна как-то сразу позабыла и больше об этом не вспоминала. Встретилась Варя с Бушуевым на премьере «Братьев» в МХАТе. Они – Белецкий, Анна Сергеевна, Варя и ее муж – сидели в четвертом ряду партера. В антракте Денис подошел к ним. Смущенный обращенными со всех сторон на себя взглядами и аплодисментами, раздававшимися в зале, как только публика узнала его, он всего лишь одну минуту побыл с Белецкими и ушел за кулисы.

Катастрофа как-то снова сблизила Анну Сергеевну с Бушуевым. Она вместе с Белецким почти каждодневно навещала Дениса в больнице. (Варя в это время была в концертном турне в Сибири.) Навещали Дениса очень многие и часто: писатели, артисты, друзья и читатели, случайно узнавшие о несчастье.

В середине мая Бушуев выписался из больницы и сразу же получил радостное известие: дело деда Северьяна пошло на пересмотр в Спецколлегию Верховного Суда СССР. Бушуев справился у Муравьева; Муравьев заверил его, что самое позднее – в начале июня дело будет слушаться Спецколлегией.

XII

После ужина все перешли на веранду. На ступеньках веранды играли в карты шофер Дениса Бушуева Миша и Колька – шофер известнейшего и богатого писателя Алексея Большого. Завидев шумную компанию, игроки поспешно ушли в гараж – доигрывать неоконченную партию в «козла».

Теплый майский вечер окутал Переделкино пряной тьмой. Одуряюще пахло черемухой и молодыми листьями тополей. Бушуев включил свет на веранде, вспыхнули под потолком золотистые шары, и свет их сразу вырвал из темноты кусок сада: клумбы с первыми цветами, кусты жасмина, пышно навалившиеся на перила веранды, и песчаную дорожку, плотно утрамбованную только что отшумевшим дождем.

Налегли на шампанское. Вынесли на веранду электрофон. Пили за все подряд: за выздоровление хозяина дома – Дениса Бушуева, за уезжающего в Польшу его друга художника Лапшина, за молодую поэтессу Наточку Аксельрод – задорную и циничную девушку, в очках и с прыщиками на лбу, за майский вечер и, конечно, за здоровье самого «Хозяина»[2].

С веранды видны были залитые огнями дачи соседей: Леонида Леонова, Серафимовича, контр-адмирала Топикова. И слышен был лязг буферов на железнодорожной станции.

Странным островком было это подмосковное местечко Переделкино. Начиная с середины тридцатых годов, когда по всей стране лилась кровь, а живые – замирали от страха, в Переделкине веселились, пили и танцевали. Переделкино – это государство в государстве, оно живет особой, своей жизнью, иной, чем вся двухсотмиллионная страна. Только жители окружных убогих и нищих деревень, да Кремль, да кое-кто из москвичей знали о существовании «райского местечка» Переделкино. Местные колхозники с ненавистью и завистью смотрели на великолепные машины жителей Переделкина, на богатые дачи за высокими заборами, с удивлением слушали летними ночами томную непонятную музыку (заграничные пластинки) и, качая головами, вздыхали: «Веселятся, дьяволы… Им – что? И хоть бы коммунисты были – а то ведь – беспартейные…» Это было не совсем так: были среди обитателей Переделкина и коммунисты, и даже – довольно большое количество. Но весь секрет заключался в профессиях. Построился здесь народ исключительный: крупные писатели, режиссеры, композиторы… Белыми воронами были среди них два адмирала и один генерал-лейтенант. Купил себе здесь просторную дачу и разбогатевший Денис Бушуев. Жили на этой подмосковной даче – сам Денис, домработница Настя да шофер Миша. Приехал из Отважного погостить к сыну еще Ананий Северьяныч.