К черту мелкие чувства этого неудачника. От него мне требуется лишь одно: чтобы он выполнил то, что мне надо.

— Сулейман сказал, что ты мне поможешь, — решительно произнес я. — И еще он просил сказать тебе, что помнит своего соратника и передает тебе эти деньги. — Это была с моей стороны полная импровизация, никаких подробных поручений Сулейман мне не давал.

Я достал из кармана триста баксов и протянул Ахмеду. Я знал, что здесь это весьма значительная сумма. Я увидел, как засверкали у него глаза.

Ахмед несколько секунд, не отрываясь, смотрел на купюры, словно не веря в их реальность, затем взглянул на меня.

— Что же я должен сделать? — спросил он уже другим тоном.

— Переправить меня в Южную республику. Ты знаешь, войска перекрыли все границы, повсюду заставы. А я должен проникнуть туда незаметно, как мышка.

Ахмед задумался.

— Есть два пути туда: либо мы дадим взятку пограничникам — у нас тут все так делают, либо мы пройдем по горной тропе. Но это трудная дорога. Мы потеряем целые сутки.

Теперь взял паузу для размышления я. Дать взятку — соблазнительно; сэкономлю время и с комфортом пересеку границу. Но остается шанс, что меня могут заграбастать.

По своему прежнему опыту я знал, что далеко не все наши берут взятки, попадаются странные парни, которые презирают деньги, если они попадают к ним таким вот незаконным образом. Их мало, может быть один на сто — и все же как раз такой ненормальный может оказаться на моем пути. Это риск. А рисковать я не хотел, не имел права.

— Мы отправимся по горной тропе, — решил я.

Ахмед презрительно посмотрел на меня. Я легко разгадал причину его взгляда, он презирал меня за то, что я пожадничал и не захотел давать взятку. Пусть думает, что хочет. Для меня главное оказаться там, где мне надо.

— Когда мы сможем выехать? — спросил я. — Мне нужно как можно быстрей. Желательно сегодня.

— Сегодня ночью и выедем. Раньше нельзя, иначе заметят, что мы куда-то отправились. Переночуем в селении в горах у моего знакомого, а утром пойдем по тропе. Идти не очень далеко, но тропа трудная, для коз.

— Ничего, иногда полезно раз в жизни побывать и в шкуре козы.

Оставшиеся время я отдыхал. То есть сидел в доме, иногда выходил во двор. Помог Эльвире принести воды из колонки. Когда я шел с наполненным до краев ведром навстречу мне попались несколько человек, которые метнули в меня любопытные взгляды.

— Нам надо найти машину, которая повезет нас в сторону границы, — сказал Ахмед.

Я понял, что он имеет в виду. Я достал бумажник, из него сто долларовую купюру.

— Этого хватит?

— Здесь можно обойтись и половиной.

Я заметил, как снова заблестели его глаза при виду купюры.

— Тем лучше, дам, как ты говоришь, половину. Я достал другую бумажку и протянул ему. Тот благовейно ее взял, несколько секунд внимательно рассматривал, словно впервые увиденную известную картину, затем положил ее в карман.

— Пойду искать машину.

Мы выехали, когда уже стемнело. Ахмед пригнал очень потрепанные «Жигули», наверное, самого первого выпуска. Машине было самое место на свалке, а не подниматься в горы по извилистому, словно змея, серпантину дороги. За рулем сидел молодой парень.

Наш автомобиль довольно бодро катил по шоссе. Запаса прочности в нем заключалось больше, чем казалось это на вид. Я видел, как шофер то и дело кидает через зеркало на меня любопытные взгляды. Я же сожалел о том, что со мной нет оружия, с ним бы в этих краях я ощущал себя более уверенным. Его отсутствие я решил компенсировать повышенной бдительностью. Хотя внешне я старался ничем себя не выдавать. Впрочем, пока оснований для беспокойства не было, тихо и спокойно было не только в машине, но и вокруг нее.

То, что мы ехали по местным извилистым дорогам ночью, безусловно придавало нашему путешествию дополнительный риск. Но в тоже время я одобрял решение Ахмеда, это давало шанс преодолеть весь путь незамеченным. А мне сейчас это было необходимо больше всего.

Равнинная часть пути окончилась, и теперь мы поднимались в горы. И сразу же стал давать о себе знать пожилой возраст автомобиля; машина с большим трудом справлялась с подъемом. Мотор натужно ревел, выражая тем самым свое недовольство тем, что его заставляют делать то, на что у него уже давно не хватает сил. Ахмед, до сей поры спокойно сидевший на переднем сиденье, занервничал. Он повернулся ко мне.

— Боюсь, нам придеться оставить машину на перевале и подняться в поселок пешком.

— Это далеко?

— Нет, пара километров, если срезать путь. Но дорога там довольно тяжелая.

Через полчаса мы достигли перевала. Там был устроено нечто вроде кемпинга с ночлежкой и стоянкой машин. Из дома вышел судя по всему хозяин этого заведению. Ахмед и владелец «Жигулей» о чем-то заговорили с ним на каком-то языке. Я прислушивался, но это наречие мне было незнакомо, я не понял ни единого слова. В принципе в этом не было ничего ненормального, но мне почему-то не понравился этот непонятный мне разговор.

В кемпинге мы закусили шашлыком. Я расплатился за всех на это раз рублями.

Дорога в селение оказалась, как и предупреждал меня Ахмед, весьма тяжелой. Ситуация осложнялась тем, что идти приходилось в темноте. Было время, когда я много лазил по горам, друзья и сослуживцы даже в шутку называли меня «Альпинистом». Но то было в прежней жизни, сейчас же мне приходилось восстанавливать прежние навыки.

Шефство надо мной взял Ахмед, который великолепно ориентировался на местности. Он явно был тут далеко не в первый раз. Он подсказывал, куда мне следует ставить ноги, где обойти трудный участок, протягивал руку в тот самый момент, когда мне она была особенно нужна. Я проникся к нему благодарностью за его поведение и мне даже стало немного стыдно за свои подозрения. Не то, что я ослабил бдительность, но внутренне успокоился. Если он замышляет против меня что-то нехорошее, то он может осуществить свой план в любой момент. Достаточно толкнуть меня на трудном участке, и я, словно камень с горы, полечу вниз. И вряд ли кому-нибудь затем удастся собрать воедино все мои косточки.

Через два часа впереди показались несколько огней селения. Я был измучен переходом и был несказанно рад, что добрался до своей первой цели. Хотя отлично понимал: это мое достижение самое простое из всех, что мне еще предстоит.

Селение было совсем небольшим, всего две или три небольших, уходящих в поднебесье, улиц. Нужный нам дом располагался на краю одной из них. Ахмед уверенно постучался в дверь.

Дверь нам открыл мужчина. Из-за темноты я не мог рассмотреть его лицо и определить возраст. Ахмед стал быстро ему говорить на своем языке.

Тот кивнул головой.

— Проходите в дом, — сказал он по-русски.

Мне показалось, что у него был голос немолодого человека. Он включил свет, и я убедился, что так оно и есть На вид хозяину дома было никак не меньше шестидесяти пяти лет, несмотря на то, что у него была черная без борозд седины борода. На голове надета традиционный убор этих мест — баранья шапка.