Свинкер хотел задать новый вопрос, но его маленький мозг сработал неожиданно быстро, и кобольд так и замер, с раскрытым ртом, удивленно вылупившись на меня.

– Два… десятка?.. – наконец выдохнул он.

– Ой, да тебе-то что? Пошли лучше на рынок. Надо… – Я с грустью посмотрел на верного коня и вздохнул, переводя взгляд на Свэна:

– В общем, ты понял?

Свин ни черта не понял, но тут же напустил на себя умный вид и важно кивнул.

– Чего стал? Пошли, говорю.

Я кое-как забрался в седло и направил коня вперед.

– Э-э-э.. Мастер Гриф, у нас небольшие проблемы, – помедлив, сказал кобольд. Его свинячьи глазки, полнясь надеждой, молили меня выслушать.

– Что?! Куда ты опять вляпался?!

– Мне сказали, что, если я не заплачу за погляд таверны, Дерви и Плени снимут с меня шкуру, – осторожно сообщил Свинкер.

– Кто сказал?

– Мальчуган тут ходил один. В фартуке. Я ему сказал, что вы заплатите.

Во дела: на полчаса нельзя оставить! Тупая свинота! Благо, что мальчугана этого знаю, а то пришлось бы Свэна в рабство продавать: не отдавать же деньги?..

– Ну, конечно, если я заплатил за тебя раз, почему бы не воспользоваться этим снова?

– Так вы заплатите, мастер?

Я горестно вздохнул: легче свинью отучить от кобольдства, чем кобольда – от свинства.

– Нет! Зачем? Поработаешь тут пару лет посудомойкой, авось ума наберешься! – хмыкнул я. Ситуация по-настоящему меня забавляла.

Кобольд еще сильнее скуксился. Взгляд его в тот момент своей жалобностью мог поспорить с любою дворнягой.

Наконец, поиздевавшись вдоволь, я крикнул:

– Эй, Лукки! Дуй сюда!

– Что такое? – Малец вынырнул из конюшни с проворностью мыши И застыл, вопросительно глядя на меня. Он усиленно делал вид, что ничего не случилось, однако получалось у него это слишком уж плохо. – О, мастер Гриф, да никак вы к нам пожаловали?

– Никак я. Ты чего это придумал? С кого деньги требуешь?

– Да я… А че он? – затараторил Лукки.

– Короче, слушай сюда. – Я бросил мальчугану завалявшуюся в кармане медную монетку. Вот тебе за хорошо сработанную роль, купи себе чего-нибудь вкусного. Но впредь запомни: еще раз такая выходка со мной или с моим… э-э-э… слугой– и будешь висеть верх тормашками на ближайшем деревце! А теперь катись отсюда, пока я тебя ремнем не высек! Куда отец смотрит?

Когда я закончил говорить, Лукки уже и след простыл. Естественно, ни перед кем извиняться служка не собирался. Ну, да это и не столь важно. Главное, чтобы на будущее уяснил для себя, с кого можно поиметь золотишка, а кого лучше обходить стороной.

– А ты, – я повернулся к кобольду, – в следующий раз постарайся быть по… мужественней, что ли, а? А то ты весь сгорбился, сжался… Свободней будь, раскованней!

Степняк растерянно кивнул, стеклянными глазами глядя на меня.

– В чем дело, Свэн? – спросил я, недоумевая. – Что на сей раз?

– Я… – замялся было Свинкер, но, собрав всю свою волю в кулак, ответил: – Я не слуга.

– Да? – деланно удивился я. – А кто же ты?

– Я – свободный кобольд из Великой Степи из великого рода Свинкеров. Отец мой, Козодун Свинкер, – глава рода, а мать, Матикана, – самая красивая женщина племени.

– И ты хотел, чтобы я все это рассказывал сопляку. Про всю твою родню? – презрительно фыркнул я. – Не майся дурью, пошли скорее: до вечера не так уж много времени, а мне еще Кержа надо пристроить!

Дальнейший путь мы преодолели молча. Каждый думал о своем: кобольд – о моей несправедливости, я – о тупости кобольда, а Керж мрачно представлял, как мясник отправит его в лошадиный рай с помощью огромного разделочного топора. Он словно вживую видел могучий замах и…

Впрочем, на деле все оказалось не так худо: новый хозяин, добродушный старикан с длинными седыми волосами до плеч, показался Кержу вполне дружелюбным. Правда, от дедули за несколько футов разило гнилой рыбой и луком, но мерин справедливо решил, что такой вариант все же гораздо лучше, чем встреча с мясником, и молча смирился.

– Вы с ним поаккуратней. Он мерин с характером! – предупредил я старика. – А ты, – я прислонился головой к горячему лбу коня, – береги себя. Постараюсь тебя найти!

Керж презрительно фыркнул: мол, знаю я твои обещания! Бросишь – и забудешь!

– Ну все, дружище, нам пора! – я похлопал мерина по крупу и, подмигнув напоследок деду, смешался с базарной толпой.

– Все, Керж, твой хозяин ушел, – старик потянул коня за уздечку. – Нам тоже пора.

Керж секунду задержался, пытаясь разглядеть в толпе меня, не найдя, тяжело вздохнул и позволил дедуле протащить себя пару дюймов, после чего нехотя потрусил следом…

Снова дождь.

Где-то вдалеке играл мальчишка-гром: Тор явно был чем-то недоволен, и его молот так и летал по небу, гоняя бедолагу по иссиня-черным тучам. Несладко богам…

Впрочем, не сказал бы, что жителям Тчара намного слаще: на улицах, кроме меня и кобольда, не видно ни души. Горожане попрятались по домам, стремясь укрыть за камнем свои страхи.

Гроза – это погода Ловкачей. Стена ливня укрывает нас от глаз обычных людей гораздо лучше, чем настоящие стены закрывают их от нас.

Однако на сей раз наша миссия была не в том, чтобы, прячась под дождем, надеяться поиметь с неосторожных прохожих пару монет.

Мы просто ждали. ас было трудно разглядеть: оба в черных дождевых плащах с капюшонами, с серыми бэгами за плечами, почти не двигаемся. Издалека можно даже принять за пару столбиков, аккуратно вбитых в землю возле крыльца.

Но стоило только двери открыться, и мы пришли в движение, скользнули к застывшему на пороге третьему «собрату». Этот был чуть пониже, зато толще раза в два. Короче, высокий такой пенек…

– За мной, – «пенек» жестом велел следовать за ним и бросился, чавкая ботинками по грязи, в сторону Главной площади.

Кобольд и я, не задавая лишних вопросов, по спешили следом.

По счастью, стража предпочла уют теплых бараков патрулированию размытой площади, и Землерой, нисколь не таясь, прошел к угловому с Горшочной дому и отворил дверь.

Естественно, никаких факелов и, тем более, свечей в доме не было. Да и не дом это был, а обычный огромный сарай, в котором из мебели только стол да пара стульев.

Зато в полу имелся люк, который и являлся входом в Зрегский тоннель.

– Видите? – в руке гнома появился небольшой фонарь: видимо, все это время гном нес его за пазухой и зажег только сейчас. – Ну-ка, пятачок, отвори мне эту «дверку»! – гном протянул степняку ключ с резной бородкой.