class="p1">Он тоже поднял голову и повел ушами — видимо, услышал те странные звуки. И они ему явно не понравились — он прижал уши и тихонько заскулил. Не зарычал, не залаял, а именно заскулил — я знаю, он так делает, когда боится чего-то непонятного.

Я встала, тихонько подошла к двери, погладила Оську по голове, по загривку. Он благодарно рыкнул, успокаиваясь.

И тут в доме снова зазвучал тот же странный звук. Незнакомый, тревожный, волнующий…

Я отодвинула задвижку, тихонько открыла дверь.

Ося посмотрел на меня сочувственно и неодобрительно — мол, не ходи никуда, сиди в своей комнате! Здесь я смогу тебя защитить, а там, в этом незнакомом и опасном доме, я ничего не гарантирую…

Я снова потрепала его по загривку, тихо проговорила:

— Не беспокойся, здесь нет ничего страшного. Мне просто любопытно. Если не хочешь — не ходи со мной, подожди меня здесь.

Он возмущенно рыкнул: как ты можешь мне такое предлагать? Неужели ты думаешь, что я могу отпустить тебя одну? Такого я себе никогда не прощу!

— Ну ладно, пойдем вместе!

И правда, с Осей мне все нипочем!

И снова я услышала те же странные звуки…

Мы вышли из комнаты, оказались в коридоре. Впереди была приоткрытая дверь другой комнаты.

На полу коридора лежали светлые квадраты и прямоугольники — это отсвет луны падал через открытую дверь.

И оттуда же, из-за этой двери, снова и снова доносились те самые тревожные и странные звуки, которые позвали меня в ночь.

Я двинулась к приоткрытой двери.

Под влиянием какого-то странного заскока я старалась не наступать на освещенные лунным светом половицы, но все равно рассохшийся пол предательски громко скрипел, хоть я шла босиком.

Ося, в отличие от меня, ступал бесшумно, только чуть слышно постукивал когтями по половицам.

Мы шли удивительно долго, удивительно медленно, как будто плыли в плотной, тяжелой, неуступчивой воде, с трудом преодолевая ее сопротивление.

Наконец мы подошли к двери, заглянули в нее…

В первый момент я испуганно отшатнулась — мне показалось, что из-за этой двери на меня смотрит страшное багровое лицо, лицо жуткого монстра.

Однако, приглядевшись внимательно, я поняла, что это — всего лишь обычная луна.

Нет, не обычная!

Луна была полная и необыкновенно большая — просто огромная! Я никогда такой не видела! И она висела так низко, как будто заглядывала в окно.

На этом огромном лице четко выделялись пятна кратеров и лунных морей, как язвы на лице прокаженного.

Кроме того, луна была не тусклая серебристо-голубая, а багровая, словно налитая кровью. И этот багровый, окровавленный лик притягивал, приковывал мой взгляд…

И тут снова раздался тот прежний звук. Он шел отсюда, из этой самой комнаты…

Я с трудом оторвала взгляд от багрового лика луны и оглядела комнату.

И тут же увидела сидящего на полу человека.

Я с трудом узнала в нем хозяина дома.

Растрепанные рыжеватые волосы казались в свете багровой луны золотым нимбом, сутулая фигура налилась странной силой, лицо светилось странным сиянием.

И он негромко произносил какие-то непонятные, незнакомые слова, слова древнего языка… ритмичные, гипнотические слова — слова какого-то древнего заклинания или песнопения.

Он смотрел на лик луны и к нему обращал свое песнопение.

Но тут он, должно быть, почувствовал постороннее присутствие, напрягся, начал поворачиваться…

Я поспешно попятилась, вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь…

И тут же проснулась.

В комнате было светло, за окном пела какая-то бесхитростная деревенская птица.

Около моей кровати нетерпеливо поскуливал Оська.

Заметив, что я проснулась, он заскулил громче и легонько прихватил меня зубами за руку, потянул с кровати. Теперь скулеж его означал только одно.

— Ну ясно, тебе нужно гулять… — сообразила я. — Извини, я что-то разоспалась…

Я встала, торопливо оделась, вышла в коридор.

Тут я увидела дверь в конце этого коридора… и вспомнила, как шла к этой двери ночью, стараясь не наступать на освещенные луной половицы… и как увидела за дверью хозяина дома, который пел какое-то странное древнее песнопение…

Было ли это на самом деле или приснилось мне, как до того приснилась погоня на берегу великой реки?

Я покосилась на Осю, чтобы в его глазах найти ответ на этот вопрос, но пес не понял меня или сделал вид, что не понял. Ему было не до того.

Мы прошли по коридору в другую сторону и оказались в сенях. Дверь была открыта, стало быть, хозяин уже выходил? Или тут двери не запирают вообще, у них так принято? Это вряд ли, усомнилась я.

Мы вышли на крыльцо, прошли по тропинке, усеянной опавшими листьями, и вышли за калитку.

Я спустила Оську с поводка, и он помчался вперед, радостно взлаивая и подскакивая, как щенок. На улице встретили мы только двух котов, которые при виде Оськи предпочли юркнуть в кусты, и мрачного мужика с подбитым глазом, который прошел мимо, не взглянув на меня, чему я очень обрадовалась.

Оська свернул между домами, мы вышли к неширокому ручью, поросшему осокой и камышами. В одном месте был подход к воде, и мой красавец, разумеется, бросился туда.

— Оська, не смей! — Я представила, как он бросится в грязную холодную воду, а потом подбежит и станет отряхиваться, рассыпая вокруг брызги. Это его любимая игра. Но не моя.

Оська услышал в моем голосе грозные нотки и остановился. Обнюхал близлежащий откос и спугнул большую водяную крысу. Или ондатру, я толком не разглядела. Был шум, лай, фонтан брызг, в результате чего искупалась только неповрежденная ондатра. После чего я сочла, что пора домой.

Дома по-прежнему никого не было. То есть хозяин, может, и был, но не вышел к нам. Я умылась в кухне под умывальником и решила поразмыслить над своими планами.

Вот я приехала в Петербург, и что теперь? Жить здесь долго я не смогу — обязательно кто-нибудь заинтересуется, начнут приставать с расспросами. Поселок маленький, досужим теткам до всего дело. Пойдут сплетни и разные разговоры. И что мне вообще делать? Когда можно вернуться домой и можно ли это будет вообще?

И хочу ли я вернуться? Потому что после того, что сделала свекровь, ее я точно видеть не желаю. А вот насчет мужа… Ладно, прежде всего следует решить самые насущные вопросы. Так мама говорила, когда я еще в школе училась. Ох, мама, как же мне тебя не хватает! Чем больше времени проходит, тем сильнее я это чувствую. Вот если бы мама была жива, разве я оказалась бы сейчас в такой ситуации? Хотя бы потому,