Тот ли это случай,

Когда устроит нас шалаш.

И новый образ перед нами,

Как горький дым, как алость роз,

Полёта чайки над волнами,

Как холодок сентябрьских рос.

Мы принимаем эту горечь,

Шальную близость новых дней,

Разлук и встреч, и злую полночь,

И расточительность огней…

23/08 — 2008 г.

Домой

Качается прокуренный вагон,

И где-то ждут солдат родные пашни.

В глазах отваги не угас огонь,

Отцов и дедов, братьев наших.

Им рельсы что-то близкое поют,

И рвутся под рукою чьи-то струны, -

Они простят! Они признанья ждут

И первых встреч любви подлунной.

24/08 — 2008 г.

Вечер в ауле

Солнце к закату спешило.

В сад я большой забрела.

Было в нём тихо и сыро.

Тень на тропинку легла.

К юрте сквозь яблонь сплетенье

Вышла я. Песнь соловья

Всюду за мной без стесненья

Шла, осторожность храня.

Вот и хозяйка навстречу.

Словно богиня Афин,

Ласковым жестом и речью

К дому зовёт у маслин.

Пряный, дурманящий запах

Мысли мои заплетал,

А сквозь листву дымный запад

Был угрожающе ал.

Нежность туркменского плова

И казахстанский кумыс

С мудростью слова живого

В дружеской чаше сплелись!

25/08 — 2008 г.

Четыре года

Всего четыре года

Там мирно спали дети!

Всего четыре года

Был день лучист и светел!

Но вновь земля пылает

И льётся кровь людская

По улицам Вьетнама,

По улицам Ланшонга.

Но не сломить Вьетнама

И дух его свободный!

Сорвутся вражьи планы

Под натиском народным.

27/08 — 2008 г.

Соринка

Гроза и дождь, и молний блеск.

Отшлёпанный асфальт в слезах,

И радуг сожаленья, лесть,

И скрип машин на тормозах. –

Всё это было за окном.

В душе, как в доме, пустота!

А где-то Муза под стеклом

И лет напрасных немота.

Я там и тут в созвездье снов:

То пенье муз, то тишина

И лёгкий шелест нежных слов,

Чего я в жизни лишена.

В них нет вестей грядущих дней!

В них нет намёка на любовь,

И в завихреньях скоростей

Добра и зла ведётся бой.

И я в том вихре, как песок,

Соринка в хрупкости времён:

У каждого свой час и срок, -

Не каждый с честью погребён!

Куда опять бежит гроза,

Оставив след свой на земле?

Паденье Рима предсказав,

Оракул думал о себе.

О чём он думает сейчас?

Что хочет миру предсказать? –

Своею добротой лучась,

Всегда Ты с нами, Божья Мать!

13/09 — 2003 — 29/08 — 2008 г.г.

С Днём рождения

Ещё краше день заветный

От весенней маяты.

Меж деревьев в роще светлой

Зайки мокрые следы.

Меж снегов ручей теснится,

Грай грачиный меж ветвей,

И уже ночами снится

С первой песней соловей.

На проталинке, на смуглой

Из — под корки ледяной

Тянет голову упруго

В небо цветик голубой.

Руки белые целуя,

От зари и до темна

Он поёт светло, ликуя:

«С днём рождения, Весна!»

30/08 — 2008 г.

Зимнее утро

Юный тополь дрожит у дороги,

Белым инеем щедро укрыт

И мои стынут в валенках ноги,

И о нём моё сердце болит.

Милый тополь, я верю, я знаю:

Февраля скоро кончатся дни.

Ель уже распростилась с печалью,

Доживает зима свои дни.

Отрешённо брожу по сугробам

Редко птица над полем вспорхнёт.

Всё вокруг необычно и ново.

Над горами надежда парит.

Ах! Надежда, надежда, надежда!

Кто тобою совсем не забыт,

Обошёлся с успехом небрежно

И теперь, сожалея, скорбит.

Но забыты интриги и козни.

На душе праздник зимний лежит.

Ах! Как сладок тот воздух морозный!

И в душе уже розы цветут.

31/08 — 2008 г.

Ничто не проходит без следа

Во время ожесточённой Великой Отечественной Войны начался такой же жестокий голод. Больше всего страдали от голода дети и старики. Детей так много бродило по городам и весям всей страны, особенно на бывших оккупированных фашистами территориях. Десятки детских домов и приёмников открывались в те дни, а мест не хватало. Каждый день от постоянного бродяжничества, голода и холода дети группами и в одиночку шли в детские приёмники, а других милиция подбирала ночами в подвалах сожжённых и разрушенных войной домов, под прилавками на базарах истощённых, опухших. Я была одна из них. Прежде, чем уйти в Детский дом, я прошла пешком пол-Украины. На селе люди были более сдержанными, сердобольными. Постучишь в ставни, а из окна уже чья-то рука протягивает тебе кусочек жмыха или драник, яблоко или луковицу…

Однажды на перекрёстке улиц одного, почти сожжённого дотла села, где торчали только чёрные печные трубы, я увидела огромную воронку, рядом разбитую пушку да обрубок молодой берёзки у изголовья братской могилы… Прошло много лет, а тот перекрёсток так и стоит у меня перед глазами…

«В родном селе, у перекрёстка,

В осеннем платье, в тишине

Стоит со шрамами берёзка,

Напоминая о войне…»

Это не только стихи памяти — это уже песня, с которой я никогда не расстаюсь, особенно в майские и июньские дни года, когда началась и кончилась та страшная война, принесшая нам столько горя. Любят эту песню и дети, и взрослые, особенно ветераны войны…

г. Ашхабад,

09/07 — 2008 г.