«Кто бы это мог быть?»

Хмыкнув, Бьянка снова двинулась вперед. Она просто прошмыгнет мимо и даже не будет заглядывать внутрь. Вдруг там влюбленная парочка. Хотя здесь скорее Верита и Лиззи будут шушукаться, обсуждая ее, Бьянку Эверси.

«Ну и Претемный с ними, – рассердилась Бьянка, – ноги моей больше не будет в этом доме. Лучше уж правда в монастырь податься. В конце концов, у меня есть старшая сестра, вот она пусть и продолжает наш славный род».

Гордо выпрямившись, девушка величаво проплыла мимо беседки, повернула голову, собираясь процедить что-то вроде «всем доброй ночи». И внезапно почувствовала, как слова застряли в горле, а ноги стали ватными и непослушными.

Ее очень хорошо было видно сквозь широкую входную арку.

Лиззи. В белом платьице. Она сидела на грязной мраморной скамье, совершенно неподвижно сидела, сложив руки на животе и уронив подбородок на грудь. Пышные юбки были бесстыдно задраны, а ноги совершенно неприлично разведены в стороны, как будто Лиззи, красавица и умница, предлагала себя каждому проходящему мимо мужчине.

– Лиззи? – оторопела Бьянка. – Лиззи! Ты…

Словно зачарованная, она ступила в тень беседки. Внезапно ей стало очень страшно, пожалуй, даже страшнее, чем когда шла похищать артефакты по заданию лорда Сандора. Во рту собиралась кислая слюна, стало нечем дышать.

– Лиззи, – громким шепотом позвала Бьянка.

А потом разглядела лицо, неподвижное, замершее. И взгляд тусклый, остановившийся.

– Лиззи! – А взгляд помимо воли опустился ниже, к шее.

Черные синяки. Глубокие царапины, порезы. Чьи-то страшные когти прошлись по белой коже. И бурые разводы на бедрах.

Бьянка попятилась, споткнулась, чуть не упала. Дыхание сбилось окончательно, но она все же нашла в себе силы отпрянуть и пуститься прочь по дорожке. С трудом соображая, куда бежать, Бьянка уже плакала навзрыд, не сдерживаясь. Как же так? Кто? Почему?!!

В какой-то миг она нырнула в тень и с размаху ткнулась лицом во что-то большое и твердое. И тут уж закричала во всю силу легких и кричала до тех пор, пока щеку не обожгло обидной болью от пощечины.

– Прекратите! – пророкотал Сандор. – Ну?!! Что случилось?

И тогда ноги подкосились. Бьянка повисла тряпочкой в мощных руках самого ненавистного мужчины.

– Лиззи, – всхлипнула она, – там, в беседке… она… кажется… мертва.

В мертвецкой было серо, холодно и неприятно. Пахло хвоей и тошнотворной сладостью, от которой сводит челюсти, а к горлу подкатывает содержимое желудка. Рой остановился на миг у входа, не удержался от соблазна вдохнуть побольше того, правильного и ничем не пахнущего воздуха из-за двери. Глупо, конечно, на час не надышишься, но от мысли о том, что придется сейчас беседовать с доктором и все это нюхать, уже мутило.

Он все же сделал над собой усилие и прошел внутрь помещения.

Мельфор, в длинном халате из беленого льна, как раз обтирал руки чем-то резко пахнущим. Девушка была распластана на столе, ноги разведены в стороны, и Рою инстинктивно захотелось чем-то ее прикрыть. День назад она была молодой, счастливой и живой. А теперь вот выставлена напоказ, и все в этом было неправильно.

– А-а-а, лорд Сандор, хорошо, что заглянули, – прошелестел Мельфор. – А я как раз собрался отчет писать. Нужно обсудить кое-что, прежде чем я это внесу в протокол.

Рой остановился рядом с неподвижным белым телом Лиззи, отметил про себя, что жертва похожа на Бьянку Эверси – до неприятных мурашек по коже, до липкого, мерзкого холодка по позвоночнику.

– Надругательство было? – спросил хмуро.

И посмотрел на доктора. Мельфор только передернул тощими плечами.

– Было, конечно, было. Скорее всего, сперва задушил, а потом… хм…

– Откуда это видно?

– Артефакторный анализ, лорд Сандор. И это все, вне всякого сомнения, я внесу в отчет. Есть еще одна маленькая деталь, именно ее я и хочу обсудить.

Рой еще раз обошел вокруг стола. Перед глазами стояло бледное лицо Бьянки, когда она безвольно обмякла у него в руках и потеряла сознание. Надо было признать, ночь оказалась слишком насыщенной событиями для девочки. И хоть и не хотел ее жалеть, хоть и убеждал себя в том, что наплевать и на Бьянку, и на все ее алчное семейство, – кольнуло под сердцем сладкой тянущей болью. Бьянка была такой маленькой, такой беззащитной и такой безрассудно смелой… Что едва ли не впервые в жизни Рой ощутил странное, совершенно нерациональное желание: сграбастать эту девчонку, утащить к себе в берлогу и никуда, никуда не отпускать. Сделать своей собственностью. И плевать, что он не будет ее первым мужчиной… Ему вообще было наплевать на факт наличия или отсутствия невинности.

– Вот, взгляните, – Мельфор указал на поперечный разрез под пупком мертвой девушки, – на самом деле рана очень глубокая, почти до позвоночника.

– И что? Зачем это было делать?

– Если бы я знал, лорд Сандор, если бы знал. Но самое главное, что тот, кто это сделал… вырезал у нее тот орган, в котором вынашивают ребенка. И унес.

– Очень весело, – вздохнул Рой. – В поместье Ларно забрался сумасшедший?

– Возможно, – доктор понурился, – а возможно, что и нет.

– Кому в здравом уме может это понадобиться?

В светлых глазах Мельфора скользнуло привычное уже отражение мысли.

– Вот именно это я и не хочу пока вносить в протокол. Знаете, артефакторика, то есть вещьмагия, может принимать весьма уродливые формы. Возможно, как раз этой части женского тела не хватало убийце для, гм, изготовления какого-нибудь артефакта.

– Не вносите пока это в протокол, – Рой задумчиво мерил шагами комнату, – пусть останется между нами. Тело приведите в порядок и выдайте родственникам для погребения. Претемный… все это очень плохо. Искать неведомого артефактора – сомнительное удовольствие.

– Единственный артефактор на все королевство – это королева, – почти прошептал Мельфор. – Вот почему я не хотел вносить это в протокол.

Рой поперхнулся воздухом.

– Да зачем ей это?!! У нее и так все есть. Хотела корону – получила корону, да еще и прекрасного мужа в придачу.

– Мало ли, лорд Сандор. Возможно, королева хочет создать мощный артефакт защиты. А что ей, ависийской ведьме, смерть какой-нибудь девчонки? Она поставила себе цель и спокойно идет к ней… Наняла кого-нибудь… И все, готово дело.

Рой нахмурился. Дело принимало какой-то уж совсем дурной оборот. И одна его половина вопила о том, что королева Льер Ависийская просто не может быть замешана в подобной гадости, а другая, осторожная и видавшая жизнь, нашептывала, что предположение, высказанное Мельфором, нельзя просто так взять и отбросить. В самом деле, откуда знать, что на уме у женщины, которую в народе прозвали ависийской ведьмой?