Через пару секунд ворота, заскрежетав, отъехали в сторону. За ними виднелось несколько гаражных боксов. Дверь в высокий бокс посередине была наполовину поднята; внутри виднелось несколько человек, склонившихся над дизельным движком. Джесс подъехал к гаражу, повернул ключ. Двигатель, буркнув, заглох. Джесс вылез из машины, вытащил из кузова один мешок, подошел к гаражу и принялся ждать.

Гараж был отчасти автомастерской, а отчасти – всем подряд. Повсюду, на каждой свободной поверхности, валялось всевозможное оборудование, заляпанное смазкой, – электродрели, пневматика и просто ручные инструменты. Полуразобранная газонокосилка-райдер стояла в углу рядом с ярко-зеленым, цвета авокадо, холодильником, дверца которого была до черноты захватана грязными пальцами. На полках в глубине выстроились аэрозольные баллончики с краской и разнообразные инструменты таксидермиста, а выше, на стене, висело больше десятка уже набитых трофеев, в том числе голова оленя с рогами о двенадцати отростках и еще одна – черного одноглазого медведя, который, как утверждали слухи, успел задрать трех охотничьих собак Генерала.

Никто из присутствующих даже головы не поднял, поэтому Джесс так и остался стоять, переминаясь с ноги на ногу, с мешком в руке, и смотреть, как Генерал возится с распредвалом. Наконец, один – высокий, светловолосый, крепкого сложения мужик в потертом замызганном комбинезоне – посмотрел на пришельца и состроил кислую гримасу. Отложив отвертку и вытерев руки о замасленную тряпку, он направился к Джессу. Чет был племянником Генерала; они с Джессом когда-то ходили вместе в школу, и с тех пор связи не теряли. Теперь Чет стал контактом Джесса у Генерала – с самим Генералом Джесс никогда напрямую не разговаривал. Так уж у Генерала было заведено, во всяком случае в том, что касалось мелочей, а Джесс, ясное дело, как раз таковой и являлся.

Чет поскреб свои густые, с подкрученными кончиками, усы:

– Смотри-ка, а мы как раз только что о тебе говорили, Джесс.

Джесс, сощурившись, гадал, что бы это могло значить.

– Мило с твоей стороны, что решил заскочить, – Чет воспроизвел на лице то, что Джессов дедушка, бывало, называл «крокодилья улыбка». – Сэкономил мне кучу времени: не нужно бегать, искать тебя.

– Ну, да, вот он я.

– Надеюсь, у тебя нет никаких планов на сегодня? Потому что они все только что отменились.

Джесс стиснул зубы.

– С тебя одна ходка. Недалеко… в Чарльстон.

– Не могу.

Чет поднял бровь.

– Не можешь?

– Нет. Я с этим покончил.

Чет сдвинул бейсболку на затылок.

– Мне это не нравится, Джесс. Тут, между прочим, люди на тебя полагаются.

– Я теперь другим бизнесом занялся.

– Вот как? И что же это за бизнес?

Джесс опустил на пол мешок с приставками.

– Это что?

– Это мне Санта принес.

Чет смерил его взглядом.

– У меня нет времени на твою брехню.

– У меня к Генералу деловое предложение.

– Давай, вперед.

– Ты – не Генерал.

Чет сощурился.

– Если у тебя есть что сказать, лучше скажи это мне.

– Я здесь, чтобы поговорить с Генералом.

Чет схватил Джесса за ворот куртки и дернул вверх, так, что тому пришлось встать на цыпочки.

– Чет, – прозвучал глубокий, низкий голос. – Охолони.

– Думай, что говоришь, парень, – проворчал Чет, и с силой оттолкнул от себя Джесса.

Подошел Генерал в сопровождении остальных троих, все – Боггзы: племянники, кузены, седьмая вода на киселе. Каждый из них обвел Джесса оценивающим взглядом.

На Генерале был все тот же прикид, в каком Чет привык его видеть: замшевая ковбойская шляпа, прикрывающая лысину, такая же замшевая куртка с бахромой а-ля Даниэль Бун[8] и сапоги из крокодиловой кожи. Лицо грубое, обветренное, с топорщившейся во все стороны черной с проседью бородой. Лет Генералу было, наверное, уже за шестьдесят, но – несмотря на это, вид у него был такой, что связываться с ним совсем не хотелось. Настоящее его имя было Сэмпсон Улисс Боггз. Родители дали ему большое имя; они, должно быть, надеялись, что рано или поздно он до него дорастет. Но, поскольку Генерал был на полголовы ниже любого мужчины, он, видимо, пытался компенсировать это обстоятельство другими способами. Опираясь на репутацию, которую род Боггзов заработал подпольным производством и распространением самогона во времена Сухого закона, он пробился (в буквальном смысле этого слова) во все доходные отрасли противозаконной деятельности в округе Бун.

– Ну же, сынок, – сказал Генерал. – Говори, что хотел сказать.

– Ну, – ответил Джесс. – У меня есть предложение, которое, может, вас заинтересует.

– Предложение?

– Да, – Джесс распахнул мусорный пакет так, чтобы все увидели его содержимое.

– Я в видеоигры не играю, – сказал Генерал.

– У меня их полный кузов, и я могу добыть еще.

– Еще добыть?

– Да, сэр. И я подумал: надо нам с вами сотрудничать. У меня есть надежный канал поставок, но мне, конечно, нужна помощь с дистрибьюцией, – тут до Джесса дошло, что он слишком частит, и он вынудил себя говорить помедленней: – Могу предложить вам пятьдесят на пятьдесят, за все.

На это Генерал улыбнулся, но Джессу эта улыбка совсем не понравилась.

– И где же ты это раздобыл? – спросил Генерал.

– Ну, – Джесс замялся. – Понимаете, сэр… На самом деле, не могу вам этого сказать.

– Не можешь?

– Нет, сэр. Давайте будем считать, что мне их Санта принес, – Джесс выдавил из себя смешок, но никто не улыбнулся.

Старик не сводил с него взгляда. Никто не двигался, не издавал ни звука. Атмосфера явно изменилась, и не к лучшему. Джессу вдруг перестало все это нравиться – что-то явно было не так, – и ему резко захотелось поскорее отсюда уехать.

Генерал кивнул. Джесс понял, что этот кивок означает проблемы, но, прежде чем он успел пошевелиться, Чет схватил его под руку повыше локтя. Джесс попытался вывернуться, но тут они навалились на него всем скопом.

Они подтащили его к станкам, выстроившимся у стены, и прижали его руку к платформе стационарного перфоратора, ровно над тем отверстием, куда сверло уходит после того, как проделает в чем-нибудь дырку. Чет взял катушку промышленного скотча и принялся приматывать руку Джесса к платформе перфоратора. Джесс попытался выдернуть руку, но скотч держал крепко. Чет толкнул его на колени и придержал, чтобы Джесс не мог подняться.