— Это было так давно, — с тоской произнес я, вспоминая те моменты, когда спускаешься вниз на сноуборде или лыжах, сбоку мелькает полосой деревья, пронизывающие своими макушками небо. А ты готов орать во все горло от счастья, потому что распирает изнутри, потому что эмоции на разрыв. Драйв. Адреналин. Отсутствие страха.

— Скучаете? — сглотнув чуть нервно, поинтересовалась Оля.

— Безумно. Это часть моей жизни. Большая часть. Я бы многое отдал, чтобы вернуться… Хотя, — опустил я взгляд на свою ногу, — уже отдал.

— Это случилось там? — дрожащим голосом, произнесла она.

Я только кивнул, не любил об этом говорить, да и зачем ей знать об этом, для чего?! Чтоб лишний раз удостовериться, что я — кретин полнейший?! Сидел бы, не высовывался, может, и остался бы с ногой, а так… За каким-то полез, возомнил себя отважным храбрецом. На, получи, герой!

— Простите, — только и промолвила она, боясь заглянуть мне в глаза.

А я наблюдал за ней и внутри все замирало. Сгрести бы ее в охапку, уткнуться носом в ее волосы, вдохнуть аромат и пусть все горит синим пламенем. Плевать! Только она скорее жабу поцелует, чем позволит к ней прикоснуться, а я еле сдерживал себя, чтобы не броситься в омут с головой.

Ольга расспрашивала о Тамаре, наверное, волновалась за Тимофея, я же не мог обойти стороной ее отношения с мужем, знал, что не следует, но все равно совал нос не в свое дело, всячески моля богов, чтобы наделили Олю силой. Чтобы она смогла вырваться из этого плена. Видел ведь синяки на ее руках, догадывался, что все сложно. Едва зубы не крошил от ярости, пока в какой-то момент, она украдкой не взглянула на фото. Я там как раз стоял с ребятами на фоне проклятой горы, в расщелину которой и угодила та несчастная. Олю затрясло, она побледнела и мне показалось, что еще миг, и она просто упадет без чувств.

В каком-то порыве положил руки ей на плечи, еле стоя на одной ноге, а потом не удержался и сгреб ее в объятия. Укрыл от всего мира, спрятал, давая ей шанс ощутить себя в безопасности, почувствовать, что она нужна.

«— Идиот. Артем, ты придурок», — кричал голос разума, акцентируя внимание на том, что мы знакомы всего несколько дней, но невероятное притяжение не отпускало.

— Все хорошо, тихо, — чувствуя, как она дрожит в моих руках, произнес я одними губами.

Стоял посреди комнаты, держа ее крепко в своих руках. Старался не давить своим весом, но с каждой минутой понимал, что еще немного и не выдержу. Повезло еще, что ноги натренированы временем, а то вообще бы походил на овощ.

— Все в порядке, Артем, — попыталась она выбраться. — Правда, не стоит беспокоиться.

— Врать-то не надо. Я не слепой, вижу, в каком у тебя порядке все. Прекрати, Оля, давай поговорим, да, я посторонний, и, возможно, прав нет у меня на это, но мне не все равно.

— Почему? — выскользнув из моих рук, изогнула она бровь, ожидая ответа.

— Сложно объяснить, — пожал я плечами, хотя понимал, что для меня, кажется, все просто, а вот в ее глазах выглядеть уж совсем обнаглевшим типом не хотелось. — Да, мы не знаем почти друг друга, но всегда можно познакомиться ближе. Хочешь я расскажу о себе что-то, — начал я бубнить, как старый недовольный жизнью дед. — Артем Кузьмин, тридцать четыре года, разведен, вредных привычек не имею…

— Прекрати, — хихикнула Оля.

— Нет уж, слушай дальше. Закончил местный педагогический, работал физруком в школе, потом ушел на шабашки, имею спортивный разряд…

— Хватит, — щелкнула она пальцами у меня перед носом, звонко рассмеявшись.

Я к тому времени уже присел на диван, поэтому ей пришлось слегка наклониться, подавшись вперед. В нос ударил аромат ее волос, светлых, как спелые колосья пшеницы, я жадно втянул этот цветочный запах, а потом… Дурак я, да и только. С разгромным счетом проиграл своим внутренним демонам.

Меньше всего я желал ее напугать, но инстинкты взяли свое. Бесполезно бороться с влечением, если уж тянет к человеку, то хоть руки себе отруби, а все равно толку не будет.

Обхватив ладонью затылок Оли, я притянул девушку к себе. Кажется, она даже не успела сообразить, а мои губы уже коснулись ее. Она вздрогнула, но не оттолкнула. А я, опираясь на подлокотник дивана, привстал, помогая себе другой рукой.

Мне нравилось касаться ее губ своими, нежно, осторожно, будто бы боясь спугнуть, я целовал Олю, а внутри меня все кричало, то ли от счастья, какого-то дурного, пьяного, то ли от горечи, что она все равно чужая.

Но мне нравилось прижимать ее к себе, чувствовать ее тепло, биение сердца Ольги, мне доставляло удовольствие то, как она касалась моего лица кончиками пальца. Так робко, невинно, словно боясь причинить боль. А я углублял поцелуй с каждой секундой, понимая, что мне ее так мало, что я хочу Олю всю и полностью. Хочу, чтобы она осталась здесь, рядом со мной, но ведь такого не бывает. Может, в женских романах только, что так любила читать Тамарка по вечерам, в романах, но никак не в жизни. Не в моей жизни.

Я слышал собственный пульс в висках и сходил с ума. Впивался губами в Олины сладкие губы, манящие, как плоды вишни. Целовал, пробовал, смаковал их вкус, как можно дольше растягивая удовольствие до момента, когда воздух окончательно закончится в легких. И она отвечала. Сначала неуверенно, потом сама уже тянулась ко мне. Царапала плечи, сминая свитер, утопала в моих руках. И хотелось кричать во все горло… Но все закончилось слишком быстро, словно кто-то разрушил эту магию.

— Артём, — сделав глубокий вдох, произнесла Оля, не поднимая на меня глаз.

Ей было неловко, стыдно, и бог знает, какие мысли блуждали в то мгновение в ее голове. А я уперся своим лбом в ее лоб, переводя дыхание. Обхватил ладонями плечи Оли, стараясь удержать, не дать выскользнуть, исчезнуть.

— Я замужем, — добавила она: — Это неправильно, нельзя.

— Оля, — на выдохе прохрипел в ответ, стараясь восстановить дыхание. — Я бы мог попросить прощения за это, но не буду. Потому что мне не стыдно, хотя, наверное, должно. Ты чужая женщина, а я идиот, живущий в крохотной коморке с сыном, передвигающийся на костылях, но только…

— Прекрати, — шмыгнула она носом, — пожалуйста, не надо, — едва не плача, вырвалась Ольга из кольца моих рук.

Отскочила на небольшое расстояние, взглянула так, что впору волком выть от