Луиза думала, что её уже ничем не пронять.

И надо же, ошиблась.

— Это у тебя откуда?! — спросила она, позабыв на секунду даже о том, что нужно держать под контролем вход в тоннель, и самого Лукаса. Последнего — просто держать. Чтобы не упал. — Это же…

— Ш-ш, — он чуть сжал её плечо, то, на которое опирался, — не шуми. Подумаешь невидаль, отмычка. Никогда такими не пользовалась?

— Да нет. То есть, пользовалась… — Луиза огляделась, нет, никто пока тоннель не штурмовал, — но зачем тебе такая штука? Ты же — священник.

— Именно поэтому мне и нужна отмычка, — объяснил он, и довольно хмыкнул, когда замок отозвался негромким гудением, — миряне, в отличие от нас, не скованы слишком строгим уставом, и не нуждаются в специальных средствах для того, чтобы попасть… ну, например, в винный погреб. Всё. Теперь будь готова. На борту наверняка кто-нибудь есть. Я слышал, что Радун непременно оставляет на «Хикари» хотя бы одного пилота. Зато она всегда на ходу, — добавил он почти весело. И, ухватившись руками за расходящиеся створки люка, с неожиданной лёгкостью запрыгнул, как будто влетел в корабельное чрево.

«Радун?!» — безмолвно ужаснулась Луиза, устремившись вслед за ненормальным священником.

Какой-то высокий человек в чёрном комбинезоне встретил их почти у входа. Он стоял по стойке смирно, и было даже забавно увидеть, как вытягивается его лицо, а глаза делаются круглыми при виде ввалившейся на корабль парочки. Баба в форме внутренней охраны, в разодранном на бёдрах скафандре, и повисший на ней рыцарь с сумасшедшим взглядом — это явно было не то, что ожидал увидеть пилот, или кто он там.

— Руки вверх, сын мой, — мягко попросил Лукас.

Луиза бы заорала: «лицом к стене, руки за голову, сука, стоять, не двигаться!!!» И была бы права. Но Лукас, кажется, орать попросту не умел. Если не считать жуткого крика «я не хочу!!!» — там, в коридоре, на входе в порт, когда он убивал её ребят.

Человек послушно поднял руки, и пробормотал:

— Благословите, ваше преподобие.

— Господь да благословит тебя, дитя, — вздохнул Лукас. Навалился на Луизу всей тяжестью, и его правая, неповреждённая нога вписалась бедолаге точнёхонько в челюсть.

Нокаут. Отсчёт можно не начинать, ясно, что долго не встанет.

— В рубку, быстро! — скомандовал Лукас, отцепляясь от Луизы, и немедленно ухватившись за что-то на стене. — Тащи его туда, пристёгивай к креслу. Сама тоже пристегнись.

И он с обезьяньей ловкостью устремился вперёд по коридору, хватаясь руками за стены, время от времени, помогая себе здоровой ногой. Жуткое зрелище — то ли человек, то ли паук в скафандре. А ведь еле ползал. И откуда, скажите, он знает, за что здесь хвататься?

Взвалив на плечи нокаутированного пилота, Луиза тихо выругалась: этот дядька был куда как тяжелее рыцаря-недомерка. К тому же, в отличие от Лукаса, сам идти даже не пытался. Так, и где здесь рубка? Иччи их грызи, волков космических. Пойди туда, не знаю куда… мать! Наверное, идти нужно туда же, куда унёсся сам Лукас.

А он на Луизу и внимания почти не обратил. Только кивнул, не отводя взгляда от… э-э… пульта? Насколько она помнила из фильмов, пульты управления в космических кораблях выглядели не так. В фильмах они куда больше походили… на пульты. А матово переливающаяся сфера без единой кнопки, без намёка на индикаторы, без, убырских, рычагов или тумблеров пультом быть не могла. Она могла быть разве что арт-проекцией в пастельных тонах, причём, нарисованной больным на всю голову художником.

— Компенсаторы! — бросил Лукас.

— Что?!

— Включи.

— Твою мать! — коротко и ясно ответила Луиза.

После этого преподобный соизволил её заметить. В красивых тёмных глазах мелькнуло что-то вроде удивлённого понимания, за которое захотелось немедленно дать по морде. Чтобы не выделывался.

— На пряжке, — Лукас слегка улыбнулся. — Сдвинь защёлку вниз. Будь любезна, проделай эту же операцию с пилотом. И ещё кое-что…

— Ну?!

— Помолись.

* * *

Вирунги орбитальной охраны получили приказ расстреливать любой корабль, покидающий Акму. Но на «Хикари» это правило, разумеется, не распространялось. Поэтому, когда изящный звездолёт выскользнул из ангара и направился в открытый космос, на него и внимания особого не обратили. Запросили позывные, как положено по инструкции, получили ответ, да пожелали чистого пространства. До маркграфа ли, когда такое творится: побег, бунт, нападение на дружину, пострадавшие, по слухам, есть даже среди армейских. Шустрый нынче каторжанин пошёл, куда бежать!

Бежать было как раз и некуда. Бунтовщикам — некуда, потому что будь ты хоть сто раз шустрым, а с Акму далеко не убежишь. Даже если предположить, что взбунтовавшиеся каторжники каким-то чудом доберутся до порта, даже если допустить, что среди них найдётся пилот, даже если поверить в невероятное: этому пилоту удастся захватить какой-нибудь из кораблей — толку от этого будет немного. Ну, выйдет корабль из порта, а дальше что? Прямой удар всеми орудиями сразу двух вирунгов. Наместник ещё до начала заварухи усилил орбитальную охрану шестью дополнительными кораблями, так что дежурили, если можно так выразиться, по двое. А при необходимости на опасный участок в течение нескольких минут могли быть переброшены остальные вирунги.

Полный порядок, вот как это называется. И если вдруг планетники не смогут решить проблему на месте, дальше орбиты беглецы не убегут. Так-то. Нехрен бунтовать, если не хочешь превратиться в облачко плазмы.

Так, или почти так рассуждали команды вирунгов, почитавшие службу на орбите делом скучным и неблагодарным. На то было несколько причин, а главная и основная та, что вирунги, вообще-то, предназначены для дальних полётов в пространстве и ведения воздушного боя. По большей части, этим они и занимались: интересы маркграфа Радуна отнюдь не ограничивались астероидом Акму, какими бы богатыми не были здешние шахты. И торчать на орбите, выполняя работу боевых спутников, никому из экипажей вирунгов не хотелось совершенно. Заплатят за это гроши, боевых не предвидится, а из тех крох, что обломятся за уничтожение предполагаемого угнанного судна, потом как-нибудь хитро начнут вытягивать компенсацию. Ведь уничтожено-то окажется не что-нибудь, а имущество маркграфа, или кого-нибудь из купцов, которые непременно потребуют возмещения ущерба. В общем, как ни поверни, а дело муторное…

Боевая тревога и приказ немедленно уничтожить «Хикари» оказался для вирунгов полной неожиданностью. Не настолько, чтобы экипажи замешкались с выполнением, но… «Хикари» на мониторах уже успела превратиться в точку, почти вышла за пределы досягаемости систем наведения. Впрочем, «почти» ведь не считается. Компьютеры понятия не имеют, что означает это слово. Вирунги открыли огонь по противнику раньше, чем командиры стрелковых расчётов успели сказать: «Господи, благослови». Опять же, устав уставом, а Господь не в обиде, если солдат в бою не ждёт напутствия. И уже сейчас слово будет дано капеллану для короткой заупокойной по душам погибших каторжан.