— Что верно, то верно, — вновь согласился Сулейман.

— А сейчас встретились — и как будто родные братья. У тебя нет такого чувства?

— Ну… — Сулейман пожал плечами. — Братья не братья, но я действительно рад тебя видеть. Мы ведь с тобой и врагами никогда не были, Марат. Так, повздорили пару раз, но ведь дети постоянно ссорятся и дерутся.

— Ты прав. — Марат поднял руку и озабоченно посмотрел на наручные часы. — Ты знаешь, — виновато сказал он, — у меня через полчаса встреча в одном баре. Там соберутся все наши. Не хочешь пойти со мной?

— Что значит — наши? — не понял Сулейман.

— Наши — значит наши. Мусульмане. Ребята из бывшего Союза, и не только. Кстати, среди них есть несколько наших земляков.

— Да? — Сулейман нахмурился и задумчиво покусал нижнюю губу. Через полчаса ему нужно было быть на тренировке. Мало того что он нарушил режим, выпив кружку пива, а тут еще и опоздание… Но встретиться с земляками хотелось. Страшно хотелось. До встречи с Маратом Сулейман даже не отдавал себе отчета в том, как же он тоскует по дому.

— Что, дела не отпускают? — спросил Марат, покачивая кружку с пивом и рассеянно глядя сквозь нее на люстру.

— Дела есть, — признал Сулейман. — Но ради встречи с земляками я могу их отложить.

— Ты уверен?

— Да. Только сначала скажи, кто они такие. Вдруг у вас что-нибудь вроде общества анонимных алкоголиков или жертв сексуального насилия. Тогда я пас.

— Анонимные алкоголики? — Марат засмеялся. — К счастью для тебя, старик, там соберутся простые люди, верящие в то, что Аллах всемогущ, а Мухаммад его единственный пророк. Ты сам-то это признаёшь?

— На все сто!

— Ну тогда тебе у нас самое место.

Встреча проходила в маленьком русском кабачке «Пасека». Трое молодых мужчин приветливо кивнули вошедшим в зал Марату и Сулейману. Бывшие недруги прошли к столику, и Марат поочередно пожал руки темноволосым. Затем их взоры обратились на Сулеймана.

— Сулейман, познакомься с моими друзьями, — сказал Марат и показал на самого худого: — Это Рифат Гильманов.

— Рифат, — представился худой и протянул Сулейману костлявую руку. Табеев-младший холодно ее пожал (Сулейман не любил новых людей и начинал относиться к ним тепло лишь после того, как знакомился с ними поближе).

— А это его брат Иргали, — продолжил знакомить Марат.

Сулейман обменялся рукопожатием с Иргали.

— Ну а это наш гость из далекой Аравии, Мустафа.

Маленький, суровый человечек с черными, от трехдневной щетины щеками подозрительно посмотрел на Сулеймана и нехотя кивнул.

— Ну вот, — довольно улыбнулся Марат. — Теперь, когда мы все знакомы, можем заказать чего-нибудь выпить. За встречу.

— Я не буду выпить, — с сильным акцентом произнес аравийский гость Мустафа.

— Здесь подают настойку из меда, — добродушно сказал ему Марат. — Это не вино и не водка. Русская медовуха.

— Все равно, — упрямо повторил Мустафа.

— Ну как знаешь. А мы немного себя побалуем.

Марат заказал всем по стакану медовухи.

Поначалу парни были немногословны, они явно чувствовали себя немного скованно в присутствии нового человека. Но затем разговорились. Беседа шла обо всем подряд, но главным образом об исламских ценностях, которых так не хватает современному западному миру, и о том, какие существуют способы, чтобы распространить учение пророка Мухаммада по всему миру.

Сулейман слушал с интересом. Его отец — Сулейман Табеев-старший — даже в советские времена считал себя правоверным мусульманином и старался воспитывать своего сына в духе ислама. Не сказать, чтобы это получалось очень уж хорошо, но кое-какие зерна, брошенные отцом, проросли в душе Сулеймана. Марат об этом, безусловно, знал, поскольку был знаком с Табеевым-старшим, которого в прошлые годы многие другие родители считали дремучим ретроградом и фундаменталистом.

После двух стаканов медовухи Сулейману стали нравиться эти чернявые парни. В них было что-то жесткое, бесстрашное и непреклонное, как в хороших боксерах. Какая-то холодная, расчетливая ярость. Они так горячо проповедовали свои взгляды, что Сулейман невольно заражался ими. Вскоре ему стало казаться, что мир, в котором он живет, далеко не совершенен. В нем процветают мрачные вещи, а будущее его детей (а Сулейман был уверен, что когда-нибудь, лет через пять или семь, у него обязательно будут дети) ужасно и беспросветно.

— А ты пей, пей! — хлопнул его по плечу Марат. — Пей да мотай на ус. Кто тебе еще правду скажет?

И Сулейман слушал.

Через час Марат извинился перед Сулейманом и сказал, что им четверым нужно обсудить кое-какие «конфиденциальные дела». Сулейман все понял. Он допил медовуху, встал, пожал парням руки (на этот раз гораздо теплее и крепче, чем прежде), попрощался и вышел из бара. Своих новых друзей он покидал с большим сожалением.

Через три дня Сулейман вновь встретился с Маратом, Рифатом, Иргали и Мустафой. На этот раз они встретили его как старого друга. А вскоре их встречи стали регулярными.

Футбольные дела Сулеймана шли наилучшим образом. Он забивал голы, не пропускал тренировки — само собой разумеется, его тренер и менеджеры были рады столь выгодному вложению денег. Не забывал Сулейман и о своих «братьях по оружию» (так они себя называли). Сходки проходили раз в неделю на квартире у Марата. Табеев-младший быстро нашел общий язык с сестрой Марата — Дильбар, Дилей. Это была скромная, улыбчивая девушка. Сулейман почти не помнил ее по той, казанской, жизни. Однако она его прекрасно помнила.

— Ты раза два заходил к нам домой, — при первой же встрече рассказала Табееву Диля. — И ты мне тогда очень понравился. Ты был такой суровый, неразговорчивый. Настоящий воин Аллаха!

— С тех пор многое изменилось, — улыбнулся в ответ Сулейман. — Теперь я жизнерадостный и болтливый. А воевать предпочитаю только с гоблинами в компьютерных игр.

— Тебе так только кажется, Сулейман, — мягко возразила Диля. — Ты сам себя не знаешь. Вот увидишь — из тебя еще получится воин. Кстати, и Марат думает так же. Он говорит, что в тебе есть стержень.

— Стержень?

— Да! У тебя много сил, но ты не знаешь, куда их приложить.

Сулейман засмеялся:

— Почему не знаю? Я играю в футбол, и играю неплохо!

— Это все не то.

— Не то?

Диля покачала головой:

— Нет. Мужчина не должен расходовать зря данные ему Аллахом силы. Он должен тратить их на борьбу с кяфирами.

— С кем?

— С кяфирами! Неверными!

— А, ну да. Все время забываю это слово.

Диля недовольно нахмурилась: