узкую кольцевую площадку, окружавшую внутренний люк. Слава богу, он тоже оказался не заперт. Хотя та небольшая выгода, доставшаяся им от открытого входа, послужила причиной смерти для тех, кто оказался внизу. Охваченные паникой люди с верхней палубы, не сообразили сразу бежать к этой шахте. А время, вероятно, было – разлом верхнего кожуха в результате деформации не был большим. Вполне бы успели добежать, и шахта вместила бы всех. Вдобавок снизу открыли люк, не убедившись, закрыта ли крышка верхнего. Впрочем, чего ожидать от ученых, прошедших минимальную подготовку для работы в космосе.

Он спустился в нижний люк. Луч фонаря мазнул по трафаретной табличке на пяти языках: «Внимание! Аварийный шахтный шлюз только с ручным управлением! Перед использованием люков следите за показаниями электронного табло или механических указателей. Блокировка отсутствует! Будьте осторожны – от этого может зависеть ваша жизнь».

Александр пробормотал:

– Нашли, что штафиркам поставить. Они и при автоматическом приводе умудряются голову между створками засунуть.

Спускающаяся следом Анна поинтересовалась:

– Что не так, командир?

– А вот видишь, к чему приводит несоблюдение инструкций и слабое знание материальной части.

– Вы так дело поворачиваете, будто только по их вине это все и произошло.

Александр вздохнул:

– Все понятно. Да ведь могли бы в живых остаться. На этой лоханке три челнока, не говоря уже о спасательных капсулах.

Вход на внутренние палубы был заблокирован. Александр сказал:

– Нашлась хоть одна умная голова. Это, конечно, наш физик. Сам-то жив еще или нет?

Нагнулся, тщательно осматривая массивные сегменты входа.

– Ну, дай-то бог, чтобы вход не был поврежден. Мех, старина, пошевели-ка эти дверцы.

Робот послушно подсоединил револьверную головку с торцевым ключом. Она быстро завертелась, створки стали расходиться, открывая бесконечную черноту коридора. Александр приблизил голову к Анне так, что столкнулись стекла шлемов. В полумраке блестели и переливались отражения индикаторов в ее огромных глазах.

– Ну что, Анечка, начинается самое главное. «Встал, подперся двоерогим посохом, стою бодро».

– Откуда это?

– Да так, из древних мемуаров. Был один человек, вроде нас с тобой. Только он хотел, бедолага, всю Россию спасти. Будем жить?

– Будем, командир.

Мощный бестеневой фонарь освещал только небольшой участок светло-серых стен. Бесконечные двери с обеих сторон коридора терялись в мрачной перспективе. Александр рванул ближайшую – массивную, стальную с каким-то головоломным шифром в синей рамке. В небольшом помещении стеллажи с увесистыми, видать, контейнерами. И ничего больше.

Анна просунула голову в дверь:

– Что там, командир?

Широкоплечий и статный, вконец расстроенный командир, пробурчал:

– Здесь то, что один обалдуй так долго искал. Правда, здесь нет главной принадлежности – человека.

Анна секунду смотрела на крупные цифры на боковых стенках контейнеров. Прикрыла глаза, соображая.

– Да, здесь информация, но черновая – описание экспериментов, данные, дневники, наброски, замеры и прочая научная рутина. Они сохраняли решительно все.

– Солнышко, это я прекрасно знаю. По-твоему, я предполагал, что наш французик сидит где-то на ящиках и ждет, не дождется нас. Понятно, он должен где-то укрыться. Но где?

– Чем же занимались аналитики на Земле? Они же должны были предоставить информацию о возможных местах укрытия человека.

Александр тяжело вздохнул. Как объяснить биоформу чудовищное сочетание высочайшего гения с непроходимой глупостью?

– Мы с тобой, Анечка, сейчас и аналитики, и спасатели, и начальство, и подчиненные. В старину говаривали: швец, жнец и на дуде игрец.

Они миновали отсек рабочих помещений, лабораторий, набитых невероятно сложной аппаратурой. Девять десятых многочисленных дверей были опечатаны – вся, практически, станция готовилась к огромной перспективной работе.

Александр размышлял:

– Если они в количестве двадцати четырех человек провернули техническую революцию в Системе, что было бы, если бы этот бублик заработал на полную мощность, со многими тысячами человек персонала, для которых он был предназначен? Впрочем, ему уже не работать. Хотя человеки хуже тараканов – если уж они унюхали, чем тут дело пахнет, непременно вернутся. И еще не один десяток яйцеголовых погибнет здесь во имя технического прогресса. И не один Сашка еще будет рисковать собственной шкурой, вытаскивая кого-то из искореженного металлолома.

Что-то с ним было не так. Он на несколько секунд провалился в глубину своих мыслей, которые казались ему необыкновенно важными, значительными и всеобъемлющими. Анна тронула его за рукав. Она эти несколько секунд, в отличие от командира, напичканного наркотиками, занималась делом, изучая дисплей наручного компьютера.

– Командир, дальше такие же рабочие помещения. Без всяких дополнительных мер защиты. Вот здесь, – она придвинула к нему дисплей, – довольно большое фойе. Телевизор, велотренажер, кофеварки – стандартное место отдыха. За ним медицинский отсек. Он в десятки раз превышает по размерам обычную амбулаторию. Собственно, амбулатория действительно обычная, но за ней – десяток операционных, госпиталь, реабилитационный центр.

– Ну и что? Девяносто семь процентов станции законсервировано.

– Дайте договорить, командир. Перед операционными, – она придвинула к нему запястье с дисплеем, – очень большое помещение со всякими крупными установками. Вот этот цилиндр, длиной в восемнадцать метров – это что такое? Химический реактор, теплообменник – ничего подобного не должно быть в медицинском отсеке.

Александр внимательно вглядывался в маленький цветной прямоугольник.

– Все зависит от того, чем господа генералы планировали здесь заниматься.

Он довольно долго всматривался в изображение.

– Разверни-ка в трехмернике.

Присвистнул:

– Да это же барокамера. Анечка, ты гений. Огромная поместительная барокамера, с внешней и внутренней изоляцией. Абсолютная герметизация, все системы жизнеобеспечения. Полностью автономные, заметь. Со своими запасами горючего, генераторами, запасами кислорода, скафандрами, водой и харчами. И аварийным буем, между прочим. Там можно отсиживаться до полугода. Куда ж ему деваться? Здесь он. Сидит и в ус не дует.

Анна недоумевающее спросила:

– Но для чего здесь нужен такой аппарат?

Командир вяло махнул рукой:

– Кто их знает, господ генералов. Может, эта барокамера предназначена для каких-то исследований, а может – просто как спасательная капсула. В любом случае они оказались дальновидными.

***

Здесь разрушений практически не было, только беспорядок – разбросанные кристаллы с записями, листы бумаги, справочники. На синтетическом ковре – какой-то плюшевый звереныш и пудреница. Кофеварка ощутимо покосилась. На всем серо-серебристая в лучах фонарей изморось – трагический налет смерти. Хотя трупов здесь не было.

Прошли стандартный медотсек, с набором медицинской аппаратуры. Анна вошла в одну из внутренних дверей, удивленно охнула. Александр протиснулся следом и присвистнул: следующее помещение было размером с хороший ангар. Вдоль стены улегся огромный, крытый белой эмалью, цилиндр. Один из его иллюминаторов светился неярким желтоватым светом.

– Вот он, наш голубок. Жив ли еще?

Александр притиснул остекление шлема к иллюминатору. У противоположенной стены за небольшим откидным столиком примостился человек в рабочем