и при путешествии в обратном направлении. Поэтому невозможно пройти в одну и ту же точку в прошлом. В первый раз я попал сюда в тысяча девятьсот пятидесятом. С тех пор минуло два с лишним года и там, в будущем, и здесь.

Саша замолчал, рассматривая Павла Петровича, задумчиво изучающего свою тарелку.

— Осознаёте? — спросил он его.

— Пытаюсь… Слушай, а здесь можно купить сигарет?

— Вряд ли. Вот папирос точно можно.

— Не возражаешь?

— Да травитесь на здоровье. Здесь можно курить прям в ресторане — вам принесут пепельницу.

Раскрыв меню на странице с табаком, Павел Петрович долго изучал ассортимент и в итоге заказал пачку папирос «Посольские» и коробок спичек. Саша же, с сомнением глядя через столик в книжицу, в итоге всё-таки попросил себе сигару «Погар».

— Тоже потравлюсь, пожалуй, — оправдываясь, сказал он. — Я вообще-то терпеть не могу, когда курят в помещениях, в машине или в самолёте. Вот в этом наше время точно уж лучше.

— За сим преимущества исчерпаны? — спросил старик, с наслаждением прикуривая папиросу.

Саша не ответил, рассматривая черную коробочку на одну сигару с витиеватым золотым узором.

Они курили молча, не глядя друг на друга, размышляя каждый о неожиданной своей компании в необыкновенном месте. Пряный, сладковатый дым сигары смешивался с древесно-ореховым дымом папиросы, после чего этот медленно вьющийся купаж поднимался к потолку и исчезал.

— Хорошая, однако, вентиляция здесь, — заметил молодой из мужчин.

— Откуда же взялся этот тоннель?

— Я не знаю. Но судя по всему это не случайная дыра, как в фантастических книжках. Кто-то создал её. Какой-то человек. Может, тот, кто подарил мне перстень, а может быть, кто-то до него.

— Почему ты так решил?

— Закономерности. В природе нет понятия круглых чисел. А здесь выбран шаг ровно в семьдесят лет. Плюс одно и то же время дня здесь и там. Эдакая синхронизация по полуночи. Наверное, это сделано было просто для удобства путешествующего.

— Разумно… — промолвил старик. — То есть уходя из двадцать первого века первого января, ты всегда попадаешь в первое января в прошлом…

— Нет, не всегда. Если бы в каждом году было одно и то же количество дней, то так бы оно и было. Но есть ещё високосные года. Они дают сдвиг на один день. Но потом всё выправляется. Разница между прошлым и будущим всегда 25567 дней. Или семьдесят лет.

— А если человек из этого времени, из пятьдесят второго года, войдёт в колодец, то куда он попадёт? В прошлое на семьдесят лет назад или в наше с тобой будущее?

— В будущее. Представьте себе баржу, идущую по Волге. Река — это время. Длинная баржа, которую несёт вода — это временной переход. Длина баржи — семьдесят лет. Мы стоим с вами на носу баржи. Это наш с вами двадцать второй год. Это настоящее, которое можно изменить, выбрать путь следования. Пользуясь тем, что кто-то очень умный и талантливый спроектировал и построил на верфи наше судно, мы можем пройтись от носа до кормы и очутиться на семьдесят лет в прошлом. Пройти обратно — вернуться в родной двадцать первый век. Наполовину пройдя под Костромским мостом, мы можем побежать обратно: и вот он опять уже приближается к нам, опять заслоняет нам небо. Но мы точно пройдём вновь под ним, потому, что под ним прошёл нос баржи… Вот если бы мы плыли с вами на надувных матрасах, то никуда бы вернуться не могли. Только бы лишь крутились на поверхности, увлекаемые потоком времени. Приближаясь к тысячам других таких же плывунов, сталкиваясь и расходясь. И в определённый момент были бы выброшены на берег. Ну или сползли со своих ненадёжных плавсредств, да и пошли бы ко дну. Есть только одна точка с настоящим — это нос корабля. Всё остальное в прошлом.

— Понял, почему мы с тобой сошлись, — покачал головой Павел Петрович. — Ты тоже любитель аллегорий… А что там со шкафом? Зачем про него упоминалось в записке?

— Это очень интересная штука… — Саша поморщился, увидев, что пепел с сигары обвалился. — Очень интересная. Первым делом я попробовал передвинуть его — ничего не вышло. Потом стал простукивать заднюю стенку, но она оказалась очень толстой. В итоге через некоторое время я нашёл спрятанный рычажок, открывающий дверь в потайную комнату за шкафом. Длинную потайную комнату со множеством пронумерованных ячеек с дверцами. Все они были пусты. Я целый день потратил, чтобы облазить каждую с фонариком.

— И для чего они?

— Они? Это почтовая служба из прошлого в будущее. Срок доставки семьдесят лет.

— Поясни, — не понял старик.

— Поясняю. Я ничего не могу пронести через подземный переход. Но я могу оставить что-то в какой-нибудь из ячеек с определённым номером здесь, в прошлом, и, вернувшись, забрать там, в будущем. Вещь будет лежать взаперти семьдесят лет с того момента, как я положу её на полку, до того момента, когда заберу её, потратив несколько минут на то, чтобы пройти сквозь эти года.

Павел Петрович молчал, размышляя.

— Ну а зачем тогда такое множество полок? Почему бы просто не оставлять на столе в кабинете? Приносишь в прошлом в свой магазин, оставляешь на столе, возвращаешься в будущее и забираешь.

Саша улыбнулся:

— Всё, чему суждено сбыться в прошлом — сбудется. Всё, что было — будет. И ничего нельзя изменить. Вы хотите знать свою судьбу? Хотите знать точно, сколько дней осталось вам? Точно знать, что ждёт вас? Даже бабы, идущие к гадалке, не хотят. Тут похожая ситуация. Все посылки, которые я отправил и отправлю ещё себе в будущее, оставь я их в кабинете, были бы обнаружены мной сразу же, когда я впервые вошёл туда два года назад, получив «наследство». Тот, кто создал когда-то потайную комнату, руководствовался как раз этими же эмоциями и соображениями. Понимаете?

Старик кивнул.

— Все вещи я складывал по порядку на каждую полку, начиная с первого номера. Поначалу не ценя особо места, а затем уже трамбуя от души. Чтобы ни одного кубического дециметра не пропадало впустую. С вашей ракетой я дошёл уже до тридцать седьмой дверки. Следующую посылку я положу в тридцать восьмую.

— И что? Ты никогда не заглядывал в остальные «запретные» номера у нас в будущем? Те, куда ты ещё ничего не клал?

Саша помолчал немного, положил, не погасив, сигару на угол хрустальной пепельницы и посмотрел на собеседника уже без своей обыкновенной своей улыбки.

— Заглядывал. Один раз я напился там, у нас. Накатило, знаете, что-то… Нелегко даётся контраст времён. Напился и принялся открывать ящики