со смены, как сразу учуял, что в доме пахнет грозой. Жена что-то с грохотом передвигала в кухне. Гремели кастрюли, сковородки, утюги.

— Явился не запылился! — проворчала жена. — А ну-ка беги к своей Вере Сергеевне и скажи, чтобы она отдала мясорубку. А не то я сама к ней схожу…

Калягин распихал по карманам формочки для кексов, сбежал вниз, к соседке, и взамен попросил в долг мясорубку.

Пожар не разгорелся, ню обеда Калягину долго не давали.

У него было время поразмышлять над своим положением. Усевшись за свой рабочий столик в столовой, он стал перекладывать из ящика в ящик всякую всячину, вынесенную в разное время с завода. Тут были мелочи, никакой практической ценности в домашнем обиходе не имевшие: болты, гайки, металлические бруски, разные пластмассовые детали… Он перекладывал их с места на место и горестно размышлял:

— Дело пахнет керосином! Сколько можно одалживаться у соседки? Ну, еще раз, два, а там такая каша заварится! Еще неизвестно, что хуже — исчезновение хозяйственных предметов или ревность жены!..

— Чего пригорюнился? — прервала его мысли жена. — Что-то, я смотрю — металлолом твой не прибавляется. Или на заводе за ум взялись, обыскивать вас, окаянных, в проходной стали, чтобы вы квартиры всяким хламом не затоваривали…

— В том-то и дело! — вздохнул Калягин. — Народный контроль свои посты установил. Шпунтика не пронесешь…

Утром, как обычно, Калягин проснулся в шесть часов. Тихонько, чтобы не разбудить супругу, умылся, оделся, позавтракал и на цыпочках направился к двери.

— Котенька! — послышался вдруг голос жены.

Щелкнул выключатель и Калягин увидел, что жена стоит в коридоре со скалкой в руках.

— А ну-ка, открой чемоданчик! — тоном опытного вахтера сказала она.

— Да ты что? — не понял Калягин.

— Открывай, когда говорят! И карманы выворачивай!

— Да что это такое? — попытался отбиться муж. — Да где ж это видано, чтобы в родном доме проходную устроили. Может, еще пропуск предъявить прикажешь?

— Надо будет, и прикажу!

Жена проворно вывернула карманы мужа. На пол полетела всякая мелочь. Но ничего недозволенного не оказалось. Тогда жена принялась за чемоданчик. Но и в нем все было в порядке.

— Чего пристала! — гордо сказал Калягин. — Только зря обижаешь невиновного человека.

Жена стала смущенно заправлять у него на груди теплый шарф. И вдруг как вскрикнет:

— Ой, что это!

Пошарив за пазухой у мужа, она извлекла на свет божий целый хозяйственный набор: металлическое ситечко для чая, щипцы для колки орехов и медный пестик от ступки.

— Не может быть! — ахнула жена. — Неужели запил! Пропивать несешь.

— Еще чего! — возмутился Калягин. — Сама знаешь, что капли в рот не беру…

— Так куда несешь? Неужто к своей Вере Сергеевне?..

— Да что ты! — испугался Калягин. — Ни в жисть! На завод…

— Зачем тебе на заводе щипцы для орехов?

— Зачем, зачем! Ни за чем…

— Так чего же тянешь?

— Всю жизнь с завода чего-нибудь да тянул. Думаешь легко отвыкнуть… Душа ноет…

— Я тате и думала, — облегченно вздохнула жена. — Закон инерции. Ну, ладно, бери! Уж лучше из дома тянуть, чем с завода. Только смотри, чтобы с возвратом.

И она сунула мужу в карман ситечко для чая, щипцы для колки орехов и пестик от ступки…

В этот день после смены Калягина задержали в проходной. Он пытался вынести с завода принесенные когда-то прищепки для белья и формочки для кексов…

Телефонный узел

Лапушкин боком вошел в кабинет начальника и остановился у дверей.

Товарищ Кобяков разговаривал одновременно по двум телефонам. Заметив Лапушкина, он подбородком указал ему на стул.

Лапушкин сел. Момент для разговора был неподходящий, но ждать Лапушкин больше не мог. Два месяца назад было принято решение о его командировке. Но то ли кто-то на каком-то документе не поставил ответственную загогулину, то ли какая-то секретарша сунула загогулину не в ту папку, но получалось, что де-юре Лапушкин уже два месяца расходует командировочные, а де-факто он сидел сейчас на краешке стула в кабинете своего непосредственного начальника и с тоской размышлял о том, что лето на исходе и в отпуск из-за этой командировки-невидимки придется идти глубокой осенью.

Наконец Кобяков сказал: «Все!» — и резко опустил на рычаг левую трубку, потом сказал: «Будет сделано!» — и аккуратно положил на рычаг правую трубку.

Отдышавшись, он посмотрел на Лапушкина.

— А! Лапушкин! — радостно приветствовал начальник. — Возвратился из командировки? Рассказывай, что успел!

— Ничего не успел, — тихо ответил Лапушкин.

— Почему так?

— Потому что еще никуда не ездил. Решение о командировке не подписано.

— До сих пор не подписано! — возмутился Кобяков. — Волокитчики! Бюрократы! Посиди!, я сейчас все выясню.

Кобяков проворно набрал номер внутреннего телефона.

— Товарищ Марута, — мягко сказал он в трубку, — это Кобяков беспокоит. Я относительно командировки Лапушкина. Да, было решение… Два месяца назад… Командировка срочная. Не знаю, чего они тянут.

Товарищ Марута на другом конце провода выразил свою полную солидарность с возмущением товарища Кобякова.

— Не клади трубку, — сказал он, — я сейчас все выясню у Шляпкина.

— Сейчас Марута выяснит у Шляпкина, — сказал Кобяков Лапушкину и придвинул к себе свежий номер газеты с разбором шахматной партии.

Между тем товарищ Марута быстро набрал на городском аппарате номер телефона Шляпкина.

— Товарищ Шляпкин, — мягко сказал он, — это вас Марута беспокоит. Насчет командировки Лапушкина. Было решение… уже два месяца… Хорошо, жду у аппарата.

Прижав трубку к уху плечом, товарищ Марута придвинул к себе свежий номер газеты и погрузился в разбор шахматной партии.

Между тем товарищ Шляпкин мгновенно набрал на внутреннем аппарате номер товарища Ручинского.

— Шляпкин беспокоит, — нежно сказал он, — насчет командировки Лапушкина…

— Знаю-знаю! — загремел Ручинский. — Где-то у Велюгина застряло. Не клади трубку, я сейчас выясню…

В ожидании ответа Шляпкин принялся анализировать шахматную партию в газете, а Ручинский на городском аппарате тут же набрал номер Велюгина.

— Это вас Ручинский беспокоит. По поводу командировки Лапушкина… Что? Хорошо, жду у телефона.

Ручинский придвинул к себе свежий номер газеты… А Велюгин в своем кабинете стал ожесточенно накручивать диск внутреннего телефона.

— Здравствуйте, товарищ Кокин, — певуче произнес он, услышав в трубке начальственное «Алло!». — Это вас Велюгин беспокоит. Как там насчет командировки Лапушкина? Еще два месяца назад…

— Что?! До сих пор не подписано?! — рассвирепел Кокин. — Волокитчики! Бюрократы! Не кладите трубку, я сейчас выясню…

На столе у Кобякова зазвонил городской телефон.

— Слушай, Кобяков, что там с командировкой Лапушкина? — сердито спросил Кокин.

— Я как раз сейчас выясняю этот вопрос, — залепетал Кобяков. — И Лапушкин у меня в кабинете. Вместе ожидаем. Как только узнаю, сейчас же вам перезвоню!

Кокин положил трубку городского телефона и сказал по внутреннему:

— Велюгин, слушаешь? Вопрос