— Испытай, — всё с тем же нейтральным оскалом предложил я.

С нарочитой неторопливостью сунул раскрытую ладонь в карман и пропустил пальцы в отверстия кастета.

А затем началась перестрелка…

Хотя нет.

Это случилось чуть позже.

Пока же Шникки лишь сплюнул в сторону, ловко, длинно и далеко, при этом даже не подвернув морды. Бросил:

— Ладно, *уй с тобой, терюнаши. Только быстро! Я свяжусь по высшему приоритету. При этом гарантии, что там захотят с тобой перепискиваться, не дам…

Глава 4

НАША ДЕВОЧКА ПРОСНУЛАСЬ

Чуть подавшись назад, Шникки неохотно оторвал лапу от оружия за поясом, поднял «болтушку» повыше и зачиркал когтем. Его настоящий глаз уставился на устройство, но второй — в этом я был готов поклясться, — смотрел поверх запястья точно на меня.

Я благодушно кивнул. Одновременно просчитал дистанцию до двух псевдокриитов на флангах и определил, в которого стрелять первым.

Впрочем, поболтать с Карпом я был тоже не прочь, а потому в ближайшие пару минут поганец Шникки мог не беспокоиться о перспективах замены выбитых зубов или повреждённого имплантата.

Ч’айя ещё плотнее прижалась к спине и боку; спросила едва слышно и почти не разжимая губ:

— Что происходит?

— Небольшая заминка… — так же бесшумно ответил я, ни на миг не отворачиваясь от казоку-йодда. — Я разберусь, не паникуй.

— И не собиралась, — удивилась она без капли бравады, и я почему-то сразу поверил. — Кто такой Шири-Кегарета, на которого работают эти замечательные обманщики?

Честно и точно сформулировать удалось только после короткого замешательства:

— Старый недовраг. Когда буду говорить, постарайся не лезть в камеру гаппи, это важно…

Шникки вскинул на меня правый глаз и недовольно встопорщил усы; дёрнул мордой — мол, подцепляйся, сволочь упёртая. Я поднял «болтушку», на которую тут же ссыпался переадресованный вызов, а Ч’айя послушно сместилась в сторону.

Сложно сказать, чего я ждал в эту минуту. Едва ли застать Господина Киликили в фазе его стержневого присутствия, как это состояние называл фер вис Кри. Полагал, что раз важные приказы о похищении терюнаши розданы, то дальше можно и уступить кресло братцу, однако же…

Казоку-хетто «Уроборос-гуми» вышел на связь со «спящим», повис над моим запястьем крохотным свето-струнным бюстом.

— Вот значит как, Князь? — я недобро покривился, стараясь не вертеть гаппи. — Ну что? Куо-куо.

— Куо-куо, Ланс, я тебя слышу, — знакомое (к сожалению) изображение Песчаного Карпа приветливо улыбнулось. Как уже много лет улыбалось подчинённым, деловым партнёрам, должникам, тетронам, смирпам и до последнего вздоха преданным Когтям. — Ты не голоден?

— Выходит, своя змеюка у тебя имеется и среди крысюков Хадекина?

— Ох, Ланс-Ланс, ну вот кому нужно это притворное удивление? — Голос в моём заушнике был мягок и приятен. Примерно как железный биток, завёрнутый в шёлковую наволочку… — Но ты должен меня понять, дружище. Наши казоку много столетий сохраняют надёжный паритет. Ни разу не доводили дело до крупной войны со смирпами или меж собой. И вот одним далеко не прекрасным днём Диктатион решает ощутимо поднять ставки и пойти на откровенную грубость. Крутит хвосты моим посланникам. Крадёт верного союзника…

Я брезгливо сморщился:

— Мне казалось, Карп, первым на грубость пошёл ты.

Холёный чу-ха в шикарном, вышитом самыми дорогими из несуществующих нитей халате оскалил впечатляющие зубищи и устало покачал головой:

— Тебе не понять всех тонкостей, Ланс. Но ты-то должен хорошо знать, до чего непросто выпестовать верного, понимающего и умного помощника, фактически настоящего Подмастерья…

Когда смысл фразы дошёл-таки до моего утомлённого сознания, губы непроизвольно растянулись в улыбке.

— Ах, псина псину укусила, вот ты о чём?.. Тогда тебе будет интересно узнать, что Диктатион не бил посуды на крыльце «Уроборос-гуми». Пожалуй, он скрутил пару хвостов ничейным«Добродетельным Садовникам», но кто их вообще в Нижнем Городе считает, сисадда? А вот твоего ублюдка, Князь, *бнул лично я. Не без удовольствия.

По слепку над проплавленным рукавом пальто прокатилась лёгкая рябь, однако же на виртуальной морде Господина Киликили не дрогнул ни один рисованный мускул.

Я почувствовал прилив очищающе-мстительного огня в груди.

Жри, сука!

Подумал добавить вопрос про охранников-криитов, этим утром наверняка перебитых червяками Князя-Из-Грязи в подвале и на крыше «Куска угля»; едко уточнить, и как же это их безжалостная ликвидация сопоставима с байками о грубости Диктатиона и отсутствием серьёзного конфликта… но решил придержать второе оскорбление про запас.

— Вот, значит, как… — задумчиво протянул слепок Песчаного Карпа. — Впрочем, твоя мотивация мне ясна…

Затем он вдруг стал будто бы серьёзнее. Прищурился и увеличился в размере, как если бы приблизился к камере в попытке заглянуть сквозь объектив.

— Милый Ланс, а ещё свежий аналитический срез твоего поведения и маркеров речи подсказывает, что ты кое-что разузнал о биографии Хадекина фер вис Кри. Я ошибаюсь?

Моя плотоядная улыбка истончилась. В конце концов, что я терял?

— Допустим, нет.

— И насколько много?

— Достаточно, чтобы понять, что родом вы из одного чана с говном.

— О, прекрасно… ведь именно это слово ты используешь, когда пытаешься саркастически замаскировать фатальное крушение надежд? — Призрачный чу-ха, повелевающий добротным ломтём Юдайна-Сити, развёл лапами, отчего в слепке блеснул знакомый перстень. — Но молю, открой мне тайну, Лансик, маленький ты шалун: почему же ты не выполнил мою просьбу? Или тебя стало так легко увести за хвост?

Вместо того, чтобы основательно разозлиться на подначку, я заставил себя ответить в тоне, схожем с издевательским джинкина-там:

— Данав, маленький ты обманщик, — даже качая головой, я старался удерживать троицу предателей Диктатиона в поле бокового зрения, — к этому меня вынудил один гадкий крысеныш, сисадда? Потому что, знаешь ли, никто не терпит, когда им играют в тёмную.

— Действительно⁈ — Густая ухоженная бровь Песчаного Карпа эффектно и многозначительно изогнулась. — Но разве с минувшей полуночи крииты занимаются вовсе не этим?

— А если я скажу, что нет?..

Я стиснул зубы. Так, теперь главное — не потерять контроля… Спокойно, Ланс, спокойно. Снова взглянуть на Шникии и его подсосников; убедиться, что Ч’айя по-прежнему рядом и не лезет в кадр; постараться сохранить самообладание. Уточнить с каплей надменности:

— Ты для этого вывел Шникки из тени? Именно об этом хотел поговорить со мной? И непременно лично?

Чу-ха над моей «болтушкой» тоскливо вздохнул.

— Ланс, я тебя слышу… — Казалось, у казоку-хетто вдруг подпортилось настроение. Роскошные усы поникли, и он пригладил их, задумчиво глядя в сторону. — Но и ты, прошу, меня услышь. Клянусь, парень, твоя жизнь для меня всегда была куда важнее смерти. Пусть не самая счастливая и здоровая, но всё же. И прямым доказательством этому служит моя забота о том, чтобы юный Ланс — и Лансом-то ещё не