Спрятав зевок, Соня вышла в кухню, и полюбовалась братом, играющим с близнецами. Мальчишки в ночных комбинезончиках ползали по дядюшке, сидящему на полу, и кажется сейчас это было именно то, что нужно. Во всяком случае то зверское выражение лица, с которым Тоха вломился в дом, неся на руках замотанную в непонятные тряпки девочку несколько смягчилось.

Соня стояла у двери и любовалась картиной утренней безмятежности, пока Антон не заметил ее. Аккуратно ссадив племянников в стульчики, Горецкий встал с пола, вопросительно глядя на сестру.

– Придется везти к врачу, – сразу сказала Софья. – Не знаю, есть ли перелом, но температура серьезная. В любом случае нужен рентген и что-то для лица. Как он ей кости не переломал…

– Кто? – хриплым голосом спросил Соловей, сжимая кулаки. Как он держался, пока Зуля пробиралась в родительский дом, и выводила Секлетинью, он и сам не знал. Страха не было. Была дикая злость на себя и на того, кто похитил девчонку. Плевать было даже на реакцию Финна. Когда тот узнает, что его дочь украли, «весело» будет всем, и Горецкому тоже. Но…

– Девочка сказала, что ее так уговаривали замуж выйти, – поморщилась Соня, и сунула брату в руки чашку с водой. – Держи! И стой на месте! Бежать никуда не надо. Думаю, Каменского ты и так знаешь.

– Старший или младший? – уточнил Антон, стараясь дышать ровно, чтобы не напугать племянника.

– Младший, – уверенно сказала молодая женщина, быстро капая в кружку валерьянку, – вот, пей! И садись завтракать. Сначала девочку к врачу, потом доклад Финну, а там он глядишь и сам этого недоумка на что-нибудь интересное намотает. Кстати, где вы ее нашли? И как?

– Случайно! – Соловей залпом выпил воду с травяной настойкой, поморщился, но все же сел и принялся рассказывать: – на кадрах из школы Алехан свояченицу узнал. А ты же помнишь, как он жену увел…

Соня кивнула. Ее эта история почти не зацепила – она тогда была беременна, и весь мир крутился вокруг живота, но скандал в городе был знатным. У них вообще не поощрялись межнациональные браки. Провинция, что поделаешь. Это она в мультикультурной Москве ко всему привыкла, а тут люди до сих пор жили так, что районы между собой назывались по диаспорам.

Однако не смотря на такие замшелые традиции иногда необычные браки случались. Только финал у них бывал грустный. Первый скандал случился, когда сын русской и казаха в тринадцать лет сбежал от отца к матери и сестре. Жил с ними, хотя отец его был не последним человеком среди земляков и всячески приманивал наследника деньгами и возможностями.

Антон тогда с Алеханом и подружился. Парень просто пришел в его класс. Вообще правильно имя звучит Алихан, но мать категорически отвергала все, что связывала мальчишку с отцом и звала его дома Алексеем. Поэтому получая паспорт он взял фамилию матери, но смешал свои имена в нечто среднее. А паспортистка, зная его ситуацию, пошла на встречу.

Парень вырос красавцем, умницей и вообще рукастым, и способным. От отца взял только слегка смуглую кожу и темные глаза. А так никто и не догадывался о его происхождении – волосы темные, но не черные, черты лица чеканные, но глаза европейские, и скулы высокие. Все бы ничего – жил бы как все, да влюбился в Зульфию – послушную дочь из строгой мусульманской семьи. Ухаживания не приняли. Отец помогать со сватовством отказался и тогда Алехан невесту украл, с полного ее согласия. А Соловей помогал.

Правда перед этим мероприятием Алекхан и Зульфия подали заявления в ЗАГС. Подгадали «кражу» к дате регистрации. Примчались на церемонию на байке и поставили подписи, а после заперлись в номере гостиницы через дорогу от дворца бракосочетаний. Друзья же – байкеры взяли гостиницу в кольцо и час никого не впускали внутрь. И все. Калым правда все равно пришлось платить, но это уже было дело десятое.

– Зульфия и помогла. Сказала, что мою помощь помнит. Клеточку вывела. Сама понимаешь, официально ломиться в дом уважаемого человека нам не с руки…

Пока Соловей рассказывал, как они ночью пробирались в поселок и отправляли Зулю на задание, как диверсанта, Соня приготовила омлет, выложила на тарелки и подтолкнула одну к брату:

– Жуй! Сейчас Иккон встанет и тоже будет по потолку бегать и орать.

Горецкий фыркнул. Муж сестры был весьма сдержанным человеком и уж «бегать и орать» это точно не про него. Однако время бежало. Соловей быстро справился со своей порцией, убрал посуду в раковину и поторопил сестру:

– Звони доктору. Финн к полудню будет, надо к этому времени основные вопросы решить.

Софья фыркнула, но взяла второй мобильник и доктора набрала. Договорилась о визите, потом взглянула на часы:

– Пошли, я тебе свою машину дам. Отвезешь девочку в клинику на Луначарского, там вас встретят у выхода для «скорых». Все документы позже подвезем. Главное, чтобы убедились, что ее жизни ничего не угрожает.

Марк Трунов возвращался в родной город. Контракт удалось продавить именно на тех условиях, которые он хотел. Скоро он увидится с дочерью. Правда к повзрослевшей Секлетинье прилагалась еще теща, но Финн точно знал – даже ведро дегтя не испортит его бочку меда. Слишком долго он ждал возможности официально признать дочь.

На кольцевой дороге бизнесмен вынул мобильный телефон и набрал старого друга:

– Тоха, привет! Секлетинья сейчас где? Как в больнице? Ты уверен? А теща? Отбой, скоро буду! Василий, в медцентр на Луначарского!

Водитель понятливо кивнул, и направил машину в центр города.

Пока тяжелый, как танк «Джип» выруливал на узкие улочки, Марк сидел, напряженно выпрямившись и крепко сжимая кулаки. Его дочь в больнице! Ее похищали! Да он своими руками вырвет сердце тому, что причинил ей боль! К счастью, есть и хорошие новости. Теща не в курсе, документы для госпитализации нашел и привез один из охранников. Соловей на месте и бдит. Подробности при личной встрече…

Финн с трудом дождался, пока машина припаркуется. Выскочил, на горячий асфальт и сразу «срисовал» знакомые номера поблизости. Машина Софьи Иккон. Все так плохо или наоборот? Мужчина ринулся к дверям, но уже на крыльце его перехватил Горецкий:

– Марк! Секлетинья здесь!

Трунов развернулся и вперил в друга тяжелый взгляд:

– Кто, как и почему ты это допустил?

– Сядем, – предложил Антон.

– Я хочу увидеть дочь! – категорично заявил Финн.

– Она сейчас под капельницей, нервничать и дергаться ей нельзя. Процедуры закончатся, и Соня с ней выйдет.

– Софья здесь? Зачем?

– Она сама так решила, когда увидела, что девочка от Женьки шарахнулась. Врачи мужики в основном.

– Так ее…

– Нет! – Горецкий сразу остановил нарастающую бешенством фразу. – Сейчас я все расскажу. Твою дочь украли для Каменского…

Соловей закончил объяснения и добавил: