самым превращается в самостоятельную творческую силу, но в действительности это не так. Социальная природа языка сама является зависимой. Прежде всего следует заметить, что язык обслуживает общество абсолютно во всех сферах человеческой деятельности. Следовательно, в языке отражаются не только законы общества, но и законы природы. Смешение этих законов марксизм считает недопустимым.

Если человеческий язык отражает и законы общества и законы природы, то социальная природа языка уже не может определять в языке все. Законы природы отражаются в языке вполне объективно, а не в зависимости от того, как человек хочет их себе представить. Законы природы человек не может отразить каким-то особым социальным способом и получить результаты, не соответствующие действительности. Человек в данном случае зависит от законов природы и они являются определяющими.

Структура языка отражает отношения между предметами и явлениями материального мира, которые существуют независимо от сознания человека и независимо от общественных потребностей человека. Напрашивается вывод, что сама социальная обусловленность структуры находится в зависимости от чего-то другого и не является самодовлеющей.

Не следует также забывать, что человек не только общественное существо, но и биологическая особь, подчиняющаяся законам организации и развития живых организмов. Вряд ли следует называть эти законы законами социальными. Ведь социально то, что создается обществом и зависит от общества. Законы природы, которым подчиняется человек, и особенности человека как живого организма существовали задолго до того момента, когда начали появляться человеческие общества. Способность есть, пить, спать и утомляться не зависит от существования общества и никакими общественными законами не определяется.

В языке очень многое зависит от особенностей чисто биологической организации человека. Биологическая наука давно установила, что чисто биологические возможности человеческого организма далеко не безграничны. Они имеют определенные физиологические ограничения. Самое интересное состоит в том, что эти физиологические ограничения не могут быть устранены, так как это неизбежно привело бы к нарушению жизнедеятельности человеческого организма. Подобные перегрузки неизбежно вызовут определенную реакцию, которая выразится в исчезновении следов полученных впечатлений или забываемости, или в появлении признаков утомления, затрудняющих дальнейшую работу человеческого организма.

Человеческий организм отнюдь не безразличен к тому, как устроен языковой механизм. Он старается определенным образом реагировать на все те явления, возникающие в языковом механизме, которые недостаточно соответствуют определенным физиологическим особенностям организма. Таким образом, возникает постоянно действующая тенденция приспособления языкового механизма к особенностям человеческого организма, практически выражающаяся в тенденциях более частного характера.

Биологическими особенностями человеческого организма объясняется тенденция к экономии языковых средств, проявляющаяся в самых различных языках мира. Человеческий организм противится чрезмерной детализации. Отсюда относительно ограничены системы фонем, падежей, глагольных времен. Результатом действия этой тенденции является стремление к облегчению произношения, проявляющееся в самых различных его видах (ассимиляция, упрощение групп согласных, редукция гласных в безударных слогах и т.п.).

Существуют определенные биологические законы восприятия окружающего мира. Наиболее ярким проявлением этих законов является типизация. Человек никогда не мог бы отразить окружающий мир, если бы его мозг отражал этот мир хаотически. Человеческий мозг определенным образом типизирует действительность, учитывая объективно существующие общие черты различных предметов и явлений. Довольно ярко эта тенденция проявляется в языке (выделение частей речи, возникновение систем словообразования и т.п.). Каждый язык стремится к созданию типового однообразия. Оно сказывается в создании рядов звуков с одинаковой артикуляцией, сведении структурного многообразия слогов к сравнительно немногим типам слогов, создании определенного порядка слов, типа ударения. Сюда же относятся такие явления, как тенденция к выражению разных значений разными формами и тенденция к выражению одинаковых или близких значений одной формой.

Огромное значение в образовании слов языка имеют различные ассоциации, вызывающие образование одних слов по сходству с другими, ср. нем. Schlange ʽзмеяʼ и Schlange ʽочередьʼ, рус. нос ʽчасть человеческого телаʼ и нос корабля. А ведь ассоциации это чисто психическое явление.

Е.Д. Поливанов совершенно прав, когда он говорит, что

«язык есть явление психическое и социальное; точнее, в основе языковой действительности имеются факты физического, психического и социального порядка; отсюда и лингвистика, с одной стороны, является наукой естественноисторической (соприкасаясь здесь с акустикой и физиологией), с другой стороны – одной из дисциплин, изучающих психическую деятельность человека, и, в-третьих, наука социологическая»[53].

Истинно материалистический подход к явлениям языка должен учитывать сложность его природы. Выше уже говорилось о том, что многие лингвисты, стремясь доказать, что язык сугубо социальное явление, тем не менее вольно или невольно связывают социальное с внешним, с историей общества. Однако между социальной потребностью и историей общества имеются очень разительные несоответствия.

В языке существуют процессы, связанные с необходимостью улучшения языкового механизма. Сюда относятся проявления таких тенденций, как тенденция к устранению избыточных свойств выражения, тенденция к устранению форм, утративших функции, тенденция к устранению языковых элементов, имеющих незначительную нагрузку, тенденция к употреблению более экспрессивных форм, устранение чрезмерной полисемии слов, приводящей к тому, что его значение становится нечетким и т.д. Вряд ли кто будет оспаривать тот факт, что стремление улучшить языковой механизм связано с социальными потребностями в общении. Однако все эти процессы невозможно связать с какой-либо конкретной историей общества.

Различение в языке временных планов – плана настоящего, прошедшего и будущего – несомненно вызвано потребностями общения, но возникновение этих различий нельзя привязать ни к какому конкретному факту истории данного общества и тем самым объяснить появление этих различий каким-либо конкретным фактом, поскольку появление этих различий могло быть результатом обобщения огромного человеческого опыта, для которого отдельные исторические факты ровным счетом ничего не значат. Кроме того, многое в языке возникло в такие отдаленные эпохи, о которых историки не располагают никакими конкретными сведениями.

Если все в языке определяется обществом, то отсюда можно сделать совершенно неправильный вывод, что все в языке определяется общественными законами. Это далеко не так. Язык устроен таким образом, что не все его компоненты способны отражать историю общества.

Общеизвестно, что лексика является наиболее чувствительным элементом языка. Все изменения, происходящие в обществе, могут отразиться в лексике языка. Однако и лексика требует дифференцированного подхода. Наряду с такими словами, как престол, трон, охранка, полицейский и т.д. существуют такие слова, как ноготь, язык, лес, река, гора и т.д., которые совершенно индифферентны к тому, каково состояние общества и что происходит в этом обществе. Конечно и слова этого рода в различных языках могут изменяться. Древнегреческое υδωρ ʽводаʼ в современном греческом сменилось на νερο. Некогда существовавшее в коми-зырянском языке слово тыл ʽогоньʼ было заменено словом би ʽогоньʼ. Объяснить эти замены какими-либо общественными причинами невозможно, так как значение этих слов совершенно индифферентно к состоянию самого общества и к тому, что в нем происходит.