— Быть может, вы слишком увлеклись дизайном, пожертвовав функциональностью? — заметил Лундгрен.

— Что вы имеете в виду?

— Отсутствие слота для флэш-памяти. Единственный серьезный недостаток вашего продукта, насколько я могу судить.

Он кинул мне мяч, и я с энтузиазмом отбил подачу:

— Совершенно с вами согласен!

Меня и правда напичкали историями о «моем» успехе и якобы допущенных ошибках — я мог рассказывать о них часами, словно о сражениях на поле битвы.

— Большой недочет. Кстати, изначально в проекте слот был предусмотрен, но в процессе работы мы от него отказались из экономии объема.

Ну? Как тебе это понравится, Лундгрен?

— Работаете над новым поколением?

Я покачал головой:

— Извините, не могу об этом говорить. Интеллектуальная собственность «Уайатт телеком». Я не пытаюсь быть корректным, для меня это вопрос морали. Когда даешь слово, надо его держать. Если вы недовольны...

Лундгрен улыбнулся, на сей раз совершенно искренне и одобряюще. Мастерский бросок.

— Ничего подобного. Напротив, это вызывает уважение. Тот, кто выдает секреты предыдущего работодателя, выдаст и наши.

«Предыдущего работодателя»? Отлично! Похоже, Лундгрен уже подписался и все решил.

Вытащив пейджер, он быстро глянул на экран. Там беззвучно мигали несколько сообщений, полученных за время нашей беседы.

— Не буду больше отнимать у вас время, Адам. Я представлю вас Норе.

Нора Соммерс оказалась блондинкой лет пятидесяти с широко расставленными блестящими глазами. Вид у нее был до крайности хищный, хотя, возможно, я находился в плену предубеждения после прочитанного досье, где ее характеризовали как безжалостного тирана. Она возглавляла проект «Маэстро», нечто вроде «Блэкберри» в уменьшенном масштабе, который в последнее время начал проваливаться в тартарары, и славилась тем, что любила созывать сотрудников на совещания в семь утра. Никто не хотел к ней в команду, поэтому она с трудом находила сотрудников внутри компании.

— Значит, работать на Ника Уайатта — не сахар, да? — начала она.

Я и без Джудит Болтон знал, что жаловаться на предыдущего работодателя — последнее дело.

— Вообще-то он требовательный, да только это и к лучшему. Он стремится к совершенству. Я им искренне восхищаюсь.

Нора понимающе кивнула и улыбнулась, словно я выбрал правильный ответ из нескольких вариантов.

— Держит вас в форме, да?

Что она хотела от меня услышать — правду о Нике Уайатте? Что он зануда и сволочь? Не думаю. Я продолжал гнуть свою линию:

— Один год работы в компании «Уайатт» дает больше опыта, чем десятилетний стаж в другой конторе.

— Хороший ответ, — заметила Нора. — Люблю, когда мои сотрудники по маркетингу пытаются меня поразить. В нашей профессии это главное. Если вы способны поразить меня, значит, сумеете удивить и журналистов «Уолл-стрит джорнал»

Так, надо быть поосторожнее! И держать ухо востро! Она уже открыла зубастую пасть, того и гляди попадешь в стальные челюсти. Я уставился на нее невинным взглядом.

— Мы наслышаны о вас. Вам наверняка пришлось выдержать немало сражений по поводу проекта «Люсид». Какое из них было самым жестоким?

Я повторил историю, которую только что рассказал Тому Лундгрену, однако на Нору она не произвела особого впечатления.

— Какое же это сражение? Обыкновенный компромисс.

— Вам надо было это видеть! — сказал я. Нет, глупо! Я быстренько просмотрел свой мысленный компакт-диск с историями о разработке «Люсид». — Кроме того, мы довольно ожесточенно спорили по поводу дизайна панельного джойстика. Это пятикнопочный манипулятор со встроенным динамиком.

— Знаю, знаю. Так о чем шел спор?

— Наши дизайнеры настаивали, что это глазная фишка, — и она действительно привлекала взгляд. А вот инженеры встали на дыбы: мол, это практически невозможно или, во всяком случае, слишком сложно. Они хотели отделить динамик от панели. Дизайнеры, в свою очередь, утверждали, что, если их разделить, пострадает дизайн, станет слишком бестолковым. Свара поднялась нешуточная, мне пришлось вмешаться. Я принял решение сам. Это ведь не только новое слово в дизайне, а еще и демонстрация технологических возможностей, а значит, и наших преимуществ перед конкурентами.

Нора сверлила меня широко расставленными глазами так, словно я был покалеченным цыпленком.

— Инженеры! — сказала она, передернув плечами. — Они любого достанут! Деловой хватки ни на грош.

Металлические зубья ловушки покраснели от крови.

— В принципе у меня никогда не было проблем с инженерами, — сказал я. — По-моему, они — сердце компании. Я никогда не противоречу им; я их вдохновляю — по крайней мере пытаюсь. Вдумчивое руководство и обмен идеями — вот ключ к успеху. Именно это меня привлекает в «Трионе». У вас инженеры стоят во главе угла, как и должно быть. Настоящая культура инноваций.

Я без зазрения совести повторял, как попугай, высказывания Джока Годдарда в интервью для «Фаст компани», но, по-моему, это возымело успех. Не секрет, что инженеры в «Трионе» любили Годдарда, поскольку он был одним из них. Они считали компанию лучшим в мире местом работы, тем более что «Трион» тратила большие средства на конструкторские разработки.

Нора на секунду потеряла дар речи. А потом проговорила:

— По большому счету любая инновация необходима как воздух.

Боже, а я-то боялся, что говорю трюизмами! Похоже, клише из деловой речи стали для этой женщины вторым языком. Будто она учила английский по учебнику для бизнесменов-иностранцев.

— Совершенно верно, — согласился я.

— Итак, Адам, скажите мне: какая у вас самая большая слабость?

Я мысленно вознес благодарственную молитву Джудит Болтон.

Гол!

Все оказалось даже слишком просто.

Новости я услышал от самого Ника Уайатта. Когда Иветт провела меня в его кабинет, он сидел в углу на эллиптическом тренажере. На нем были мокрая от пота безрукавка и красные спортивные шорты. Выглядел он как буйвол.

Стероиды, что ли, глотает? Босс рявкал что-то, отдавая распоряжения по беспроводной гарнитуре мобильника.

После собеседования в «Трионе» прошло уже больше недели — и ничего, сплошная тишина. Я был уверен, что сумел показать себя с лучшей стороны и произвести хорошее впечатление, но кто его знает? Все может быть.

Я надеялся, что после собеседования меня отпустят отдохнуть из школы КГБ, да не тут-то было. Инструктаж продолжался, в том числе и чисто «профессиональный» — как красть, чтобы тебя не поймали, как копировать документы и компьютерные файлы, как секретно просматривать базы данных — и связываться с моими наставниками в случае непредвиденных обстоятельств, не дожидаясь запланированных встреч. Мичем вместе с другим ветераном из службы безопасности, который двадцать лет прослужил в ФБР, научил меня посылать электронную почту через анонимизатор — почтовый сервер-переадресатор в Финляндии, который скрывает ваше настоящее имя и адрес; шифровать мои послания с помощью программы объемом всего в мегабайт, разработанной вопреки законам США. Они научили меня традиционным шпионским сигналам, а также способам проинформировать их о документах, которые я хочу передать. Они научили меня подделывать удостоверяющие личность бейджи, используемые в наши дни большинством корпораций, которые открывают двери, когда ты помашешь ими перед сенсорным устройством. Кое-что из этого мне и вправду понравилось. Я даже начал чувствовать себя настоящим шпионом. Да по сути дела, я и должен был им стать — другого-то выбора нет!