Внезапно серой стрелой мелькнула тень. Раздался хруст раздираемой плоти. Один из мертвецов опрокинулся на асфальт. Над ним стоял Бос с куском вырванного мертвого мяса, а из раны на горле зомби легкими толчками вытекала зеленоватая слизь. Мертвецы были медлительными и ничего не могли противопоставить мощному натиску огромной овчарки. Пес разметал их в считанные мгновения, потом, старательно облизав запачканную морду, приблизился к детям. Он с укором посмотрел на Сашу, потом на Марину, подошел к ней вплотную и снова посмотрел на Сашу. Видя, что тот его не понимает, подтолкнул руку девочке себе на спину.

– Ты уверен? – как-то недоверчиво спросил Саша.

Бос повторил движение. Саша осторожно положил бесчувственное тело на широкую спину собаки и, придерживая девочку, поплелся рядом.

Они шли долго. Бос несколько раз останавливался, видя, что мальчик от усталости едва передвигал ноги. Передохнув какое-то время, собака снова заставляла идти вперед. Марина иногда приходила в себя, что-то бормотала, но у Саши не было сил прислушиваться. Он шел из последних сил, волоча за собой ставший пудовым стальной прут.

Казалось, прошла целая вечность, когда они вышли за черту города. Тень вот-вот должна была уступить место солнечным лучам. Саша поднял голову и сквозь пелену тумана в глазах с трудом рассмотрел большой палаточный городок, в котором то и дело сновали люди, ездили туда-сюда машины с большими красными крестами на бортах.

Внезапно сзади, совсем близко, раздался вой. Бос остановился, бережно опустил девочку на редкую пока еще траву и развернулся. Саша оглянулся. В нескольких десятках метров от них стояла давешняя стая псов и пять-шесть зомби. Мальчик с трудом подволок к себе арматуру, шатаясь от усталости, тоже приготовился к бою.

– Беги, Маринка, – просипел он, повернувшись на несколько секунд. – Беги, ты успеешь.

– Не могу, – тихо ответила девочка. – Мои ноги снова не ходят.

– Тогда зови людей.

И она закричала. Ей казалось, что она кричит так, как не кричала ни разу в жизни, но на самом деле голос звучал очень тихо и жалостливо. Она видела, как Саша и большая овчарка двинулись навстречу преследователям. Она понимала, что это – конец. Помощи ждать не откуда. Девочка сначала тихонько, а потом все сильнее и сильнее запищала. Ее голос протяжным эхом завис над развалинами. Преследователи словно уткнулись в невидимую стену. Псы с ужасом бросились прочь, а зомби закрывали уши руками, опускались на колени, корчились, отползая все глубже и глубже в город. Но Марина этого уже не видела – она потеряла сознание. Она не видела, как из лагеря бежали люди, как ее и Сашу бережно, на руках, перенесли в палатку, как укладывали на койки, как появилась ее проводник, бережно взяла ее за руку…

Симонов следил за перемещением пилигримов на экране монитора. Он был доволен началом. Пока что «КВЕСТ» оправдывал все ожидания. Пилигримы четко вошли в программу, никаких отклонений не наблюдалось. В какой-то момент пискнули приборы, сканирующие общее состояние детей, но тут же пришли в норму. А потом начался Армагеддон.

Экран монитора словно заволокло туманом, за передвижением пилигримов было очень трудно следить. Приборы, сканирующие состояние пациентов, начали сходить с ума. Пульс, давление, перепады температуры – все показатели прыгали, иногда зашкаливали или опускались к нулю. Амплитуда мозговой активности показывала сумасшедшие нагрузки. Засуетились помощники Макеенка. Симонов понял, что эксперимент нужно прервать.

– Я потерял их на мониторе! – встревожено сказал Макеенко, не отрываясь от экрана.

– Выводи их из системы, – приказал Симонов.

– Система не подчиняется, – голос Юры был уже более чем напряжен.

– Вырубай все. Быстро!

– Нельзя, иначе кома им обеспечена.

– Вызовите дежурную группу реанимации!

Четверо врачей примчались через несколько минут. Они засуетились возле детей, вкалывая им препарат за препаратом.

– Ничего не помогает, – доложил старший группы. – Организм не принимает инъекции.

– Юра, вырубай!

И тут раздался тихий, с каждой секундой усиливающийся, писк. Он звучал все сильнее, пока не перешел в ультразвук. Только тогда все приборы разом успокоились. Показатели начали приходить в норму. Через десять минут приборы трудились, как ни в чем не бывало. Симонов жестом отпустил ожидавших его приказов врачей, а сам тяжело опустился в кресло. Что-то пошло не так. Чего-то он не учел при создании системы. Эксперимент чуть не стоил пилигримам жизни. Симонов посмотрел на экран. По поверхности плыл густой туман, сквозь который едва-едва просматривались нечеткие силуэты. Нужно было завершать первый этап.

– Юра, выводи их назад, – устало приказал доктор.

– Не могу, – упрямо повторил программист, усиленно работая на клавиатуре. – Система замкнулась на себе и не подчиняется.

Симонов подошел к нему, с силой оттеснил в сторону:

– Подвинься.

Они вдвоем создавали прототип, поэтому Симонов знал, что и в какой последовательности нужно делать. Однако ничего не получалось. Программа просто не пускала посторонних внутрь себя. Даже объединенные усилия не давали результата. Проведя в тщетных попытках исправить положение более часа, Симонов решил немного передохнуть. Он приказал помощнику Макеенка следить за пилигримами, а сам с Юрием вышел на свежий воздух. Солнце уже висело в зените и щедро припекало землю.

– Как время быстро летит, – посетовал программист, доставая пачку сигарет. – Я думал, что сейчас часов десять, а дело-то к обеду движется.

– Дай и мне одну, – вдруг попросил доктор.

Макеенко молча выполнил просьбу. Симонов неумело подкурил, сделал несколько затяжек, закашлялся, но сигарету не выбросил.

– Так и подсесть недолго, – констатировал Юрий.

– Еще один-два таких случая – и мне самому нужен будет психотерапевт, – согласился Симонов. – Ладно, давай лирику в сторону и хорошенько подумаем, что мы сделали не так. Сейчас ясно только одно: вырубать снаружи систему нельзя, а в себя программа не пускает. Есть какие-то мысли?

Они прикидывали и так, и этак, но никакого логического объяснения случившемуся найти не могли. Зазвонил телефон. Симонов взял трубку.

– Дмитрий Иванович, – звонил помощник Макеенка. – Вам нужно это видеть.

…Саша пришел в себя и осмотрелся. В полевой армейской палатке, кроме него и Марины, было еще два человека: проводник и женщина в легком платье, почему-то неуместном в этом месте, подумалось Саше. Женщина держала Марину за руку. Проводник с укором смотрел на мальчика.

– Я же сказал тебе: двигаться к лагерю, не отвлекаясь ни на что, – сказал проводник. – Ты нарушил приказ и подверг себя опасности. Ты не должен больше так поступать.

– Кто вы такой, чтобы указывать мне? – голос мальчика был еще слаб, но звучал твердо. – Спасибо, конечно, за Боса, но я даже отца не всегда слушаю.