Танки, оставляя за собой облака пыли и все более увеличиваясь в размерах, начали стрелять с коротких остановок. Сразу несколько взрывов одновременно взметнулось в селе, и клубы пыли и огня поднялись над домами.

Получил приказ на отход и батальон капитана Леоненко.

– Вольхин! Давай со своими назад! Скорее! – услышал Валентин сзади голос своего ротного.

А бойцы его взвода уже открыли по наступающей немецкой пехоте беспорядочный огонь.

– Что, так все сразу и побежим? Передавят, как котят!

– Взвод Данилова прикрывать останется, у них еще бутылки с горючкой остались.

Вольхин дал команду взводу на отход, быстро пересчитал своих глазами и пошел следом. Бежать было стыдно, хотя и есть приказ отходить. Только после разорвавшегося метрах в пятидесяти от него снаряда, поднявшего высоко вверх комья земли, Вольхин перешел на бег.

«А Урюпин?» – ожгло мозг Вольхина, когда он увидел, как четверо его бойцов, спотыкаясь, тащат на плащ-палатке раненного час назад Новикова. Валентин остановился на мгновение, но в сердцах махнул рукой и побежал дальше. «Ему теперь все равно, кто и как похоронит», – пытался успокоить себя Вольхин. Справа и слева то и дело попадались убитые в начале атаки, и Валентин заставил себя не думать о погибшем Урюпине, труп которого они оставили немцам. «А что скажут ребята? Мог же я распорядиться похоронить его, пока было время…» – сверлила голову мысль.

Капитан Шапошников, с первых минут атаки полка постоянно державший связь с батальонами и только изредка выходивший на опушку леса, чтобы собственными глазами посмотреть на ход боя, скоро по характеру докладов комбатов, да и по тому, что видел сам, стал понимать, что их успех временный. Батальоны расходились в стороны, промежутки между ними увеличивались, и даже без бинокля было видно, что бой за село явно затягивается. Он не слышал разговора Малинова с Московским, но, вернувшись в блиндаж, по лицу командира полка понял, что обстановка резко изменилась к худшему.

Связи с батальонами Леоненко и Московского уже не было, лейтенант Денисенко, начальник связи полка, встретив Шапошникова у входа в блиндаж, сказал, что батальоны получили приказ командира полка на отход, связисты сматывают провода. Шапошникову стало неприятно, что всего за несколько минут, пока он с опушки наблюдал в бинокль за действиями батальонов, обстановка круто изменилась, а он ничего об этом не знает, и что командир полка принял решение отходить, не посоветовавшись с ним.

– Московского и Леоненко атакуют крупные силы противника, Александр Васильевич. Я дал приказ отойти на исходный, – услышал сзади Шапошников неуверенный голос Малинова.

Впереди, у наблюдательного пункта полка, разорвалось несколько снарядов, один из них с громким треском переломил пополам большую сосну.

Шапошников вышел из блиндажа и с опушки леса снова стал наблюдать за полем боя. Видно было не все, только часть батальона Леоненко, но и из той картины, что он увидел, было ясно: утренняя атака сорвалась. Через ржаное с черными проплешинами поле бежали к лесу цепочки и сбившиеся в группы бойцы, следом за ними ползли танки. Шапошников, быстро переводя бинокль слева направо, насчитал их восемь, но отметил про себя, что идут не густо, с интервалами между машинами в среднем около ста пятидесяти метров. За танками бежала довольно редкая цепочка автоматчиков.

«Ничего, отобьемся», – подумал Шапошников и спросил стоявшего рядом старшего лейтенанта Меркулова, начальника артиллерии полка:

– Где батарея Терещенко? Почему не ведет огонь?

– Только что отошла на исходный, сейчас будет готова. Не беспокойтесь, товарищ капитан, в чистом поле с опушки леса танки жечь будет еще удобнее.

– А сколько с утра танков подбили? Есть данные?

– Точно сказать трудно. Знаю, что у Терещенко подбили два да два силами пехоты, но это только начало.

Шапошников снова стал смотреть в окуляры бинокля на немецкие танки. Один из них выстрелил на ходу, другой полыхнул огнеметом перед собой, и рожь мигом вспыхнула густым черным пламенем. «А это что?» – Шапошников с удивлением наблюдал, как двое бойцов на ходу забрались на танк, бросили плащ-палатку на триплексы, и ослепшая машина встала, потом дала задний ход и резко крутанулась на месте, а потом вдруг вспыхнула. «Ну и молодцы ребята, – весело подумал Шапошников. – Хорошо придумали. А ведь не учили такому!» Переведя бинокль на следующий танк, он поймал в окуляр чуть согнувшегося, бежавшего навстречу танку нашего пехотинца. «Срежет пулеметчик из танка!» – подумал Шапошников, но боец присел, потом снова показался из ржи уже сбоку от танка, залез на него на ходу, опустил гранату в открытый люк и нырнул с брони в рожь, словно в воду. Шапошников не слышал взрыва в танке, но машина, пройдя еще несколько метров, встала, и из люка густо повалил дым.

– Меркулов! Ты смотри, что они делают! Так и артиллеристам работы не останется!

Расчеты «сорокапяток» готовились к открытию огня, а к линии орудий подбегали, валились в траву и тут же начинали окапываться отступавшие бойцы.

– Ребята, быстрее, быстрее! – слышал Шапошников чей-то охрипший, но еще сильный голос. – Петров! Кононов! Занимайте оборону левее Маслова, да не жмитесь к нему, – кричал взводный, расставляя своих людей. – Через пять минут чтоб всем зарыться!

«Да, через пять минут, не больше, танки будут уже здесь, – с холодком в душе подумал Шапошников. – Если, конечно, Терещенко их не завернет».

Оставшиеся шесть танков, что были в поле зрения Шапошникова, сбавили ход, поджидая свою пехоту, потом четыре встали и начали неторопливо стрелять по опушке, а два крайних справа продолжали двигаться. Рожь перед ними совсем сгорела, и танкисты, видимо, уже не опасались получить бутылку с горючей смесью на двигатель.

Шапошников вернулся в штабной блиндаж.

– Капитан, ставьте задачу Горбунову. Пусть занимает участок в затылок Московскому, у него две роты еще не вышли из боя, – приказал Шапошникову полковник Малинов.

– Слушаюсь. С Малых есть связь, Денисенко? – спросил Шапошников.

– Есть, товарищ капитан.

– Возможно, придется вызывать заградительный огонь в ближайшие полчаса, – сказал Шапошников, заметив удивление в глазах Малинова. – Меркулов, у вас готовы данные для стрельбы?

– На три варианта. О взаимодействии договорились. Помогут нам, если сами не справимся.

– Я вам нужен сейчас, товарищ полковник? – спросил Шапошников Малинова.

– Что вы хотели?

– Проконтролировать, как встанет батальон Горбунова, и еще раз проверить оборону у Леоненко. С минуты на минуту надо ждать танковой атаки.

На выходе из блиндажа лейтенант Тюкаев, первый помощник Шапошникова, сообщил ему, что в полосе полка, по последним данным, разворачиваются для атаки еще три группы танков, примерно по десять машин в каждой.

Теперь от командного пункта полка до линии обороны было всего метров триста, и Шапошников, поставив задачу батальону Горбунова, поспешил на пригорок, откуда были более-менее видны действия батальона Леоненко и отошедшей роты батальона Московского.