К вечеру колеблющийся герой стал утомлять. Арнетти начала пропускать абзацы и пролистывать в конец книги, дабы заранее выяснить, чем волчьи сердца успокоятся.

Вопреки ожиданиям, традиционного воссоединения влюблённых не случилось: промучившись с годик, героиня выбрала другого, а герой, осознав всю глубину своей неправоты, покинул стаю и стал волком-одиночкой.

Арнетти решила не дочитывать пропущенную часть, однако тема романа заставила задуматься.

Нет, не о том, чем там руководствоваться следует при выборе пары.

В мире людей оборотни жили с давних пор. Не в столь большом количестве, как на этой стороне, и, подобно остальной нечисти, образ жизни вели скрытный, не светились лишний раз и без нужды не являли себя человеческим обывателям. Независимо от подвида, стаями держались редко, особенно в нынешний век высоких технологий и тотальной слежки. Али рассказывала, что она другого оборотня, не являющегося её близким родственником, впервые увидела только в подростковом возрасте. И такой расклад был обычным для той стороны, многие нелюди могли полжизни прожить, не встречая подобных себе. Поэтому даже волки, испокон веков зависящие от зова Луны, партнёра избирали сугубо по личным предпочтениям, человека и зверя, порой не оглядываясь на происхождение, и истинную пару, столь популярную в современном ромфанте, не искали и не ждали. Али и Ройс выбрали друг друга, хотя леший разберёт, чем конкретно они руководствовались при том, и стали парой, несмотря на разницу в происхождении.

Она волчица со склонностью к мизантропии.

Он демон и бывший охотник на нежить и нечисть.

И живут ведь.

Но это в мире людей.

А как дела с избранием пары обстоят здесь?

Роман наводил на мысль, что влияние всяких небесных тел всё же место имело. Однако если волки и луна издавна шли в связке, то прочие подвиды преспокойно существовали независимо от земных спутников.

Медведи в том числе.

Женился же Бернар на девушке-человеке.

Двоих детей сделал, жизнь со своей избранницей прожил.

Или не так уж и важно происхождение пары?

Смутило как-то замечание Дагги, что, мол, отец Ринды пару новую в дом привёл. Понятно, что парень мог и просто так ляпнуть, от балды, что первое в голову пришло при виде Арнетти. Ясно же, что за невесту Бентона она ну никак не сойдёт, разве что в балахон её замотать и пакетик на голову надеть.

Расспросить за ужином о супруге Бернара Арнетти не решилась.

После ужина Арнетти вышла-таки из дома под предлогом проверки сухости белья. Солнце уже село и в воздухе разлилась прохлада, мгновенно пустившая табун мурашек по рукам. Бельишко скорбно трепетало на верёвке, натянутой между окном кухни и одним из столбиков, поддерживающих козырёк над террасой. Сам деревянный настил огибал дом по периметру, и Арнетти, пощупав и сняв вещи, неспешно прошлась от задней двери до парадной двери.

А потом от парадной до задней.

Вокруг тишина, лишь из тёмной чащи иногда доносились какие-то непонятные звуки. Соседние дома располагались на расстоянии явно достаточном, чтобы не видеть и не слышать их обитателей. Рядом с медвежьей берлогой только курятник с огороженным выгоном, небольшой огород с маленькой теплицей, да дощатый сарай поодаль. И оттого казалось, будто жилище лесничего затеряно где-то в глубине леса, единственный дом на много километров.

Остановившись у задней двери, Арнетти в задумчивости помяла бретельку лифчика в руках.

А вот и заложит ещё кружок. Нога не болит и ходит Арнетти уже нормально, может, чуть прихрамывает, но это скорее от неудобных тесных туфель, чем от ушиба. И тут перила есть.

Почти дошла до входа парадного, как вдруг внимание привлёк треск, раздавшийся ровнёхонько под террасой.

Арнетти замерла, прислушалась.

Спустя минуту треск повторился, на сей раз тише, зато сопровождаемый шорохами.

Арнетти перегнулась через перила, силясь рассмотреть хоть что-то в темноте, копящейся у самой земли. Света, падающего из ближайшего окна, не хватало, да и участка возле свай он не достигал. Скомкав и запихнув бельё в карман юбки, Арнетти выпрямилась, повернула к лестнице и осторожно спустилась по ступенькам. Земля на открытой солнцу полянке за день успела просохнуть — в отличие от затенённого пространства под домом. Арнетти прошла вдоль двух толстых свай выше неё, безуспешно приглядываясь к непроницаемой черноте за ними. Недоставало сейчас способности Юлиссы создать огонёк на кончике собственного пальца. Или хотя бы фонарика на телефоне.

Или обычного фонарика.

В черноте что-то пошуршало и затихло.

Арнетти остановилась. Помедлила и сделала шаг под нависающий над головой вынос террасы.

Внезапно у тьмы появились глаза. Два жёлтых светящихся глаза, больших и круглых, как блюдца. Вздрогнув, Арнетти отшатнулась, а глаза стремительно приблизились, одним махом увеличившись в размерах, и бросились прямо на неё. Визг вырвался сам собой, в грудь с разгона толкнула тяжесть и под немалым её весом Арнетти рухнула на спину. Тяжесть же навалилась, потопталась, перебирая коготками, чья острота распрекрасно ощущалась через тонкую ткань блузки и нижней сорочки, посопела, обнюхивая лицо. В потёмках не разобрать, что за зверь, один смутный силуэт и виден, но ясно, что именно зверь и что размерами, пожалуй, покрупнее Минчика будет.

— Арнетти? — стукнула входная дверь, над головой зазвучали шаги. — Арнетти!

Зверь застыл, насторожился.

— Арнетти? — судя по звуку, Бернар спустился до середины лестницы и в лицо Арнетти ударил свет фонаря в его руке.

Неведома зверушка резко повернулась к оборотню, зашипела по-кошачьи, раздув нечто зелёное вокруг головы. На мгновение показалось даже, что это дракон… или, скорее, детёныш дракона.

— Арнетти, не двигайтесь, — велел Бернар чуть изменившимся тоном.

Нет, не дракон. Четыре лапы, длинный, подрагивающий хвост, тело, покрытое чешуёй, тёмно-зелёной с чёрными вкраплениями, но крыльев нет и похож он на большую ящерицу. Вокруг плоской головы и гребнем вдоль спины короткие шипы-иглы и в пасти сплошь тонкие клыки, смахивающие на пираньи.

Арнетти честно постаралась не делать резких движений. Ящерица снова зашипела на Бернара, повернулась мордочкой к Арнетти, ещё немного потопталась — тоже совершенно по-кошачьи, — и уселась, подогнув под себя лапы. Жёлтые глаза с вертикальными чёрными зрачками, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся несколько меньшего размера, нежели почудилось сначала, закрылись.

— Э-э… — решилась подать голос Арнетти.

Глаза приоткрылись, с воистину царским удивлением посмотрели на неё и вновь закрылись. Ну а что, удобно ему, поди, лежать, тепло, мягонько, грудь объёмная, пышная. Чем не подушка?

— Тише, не пугайте его, — посоветовал Бернар, медленно преодолевая оставшиеся ступени.