«Почему я вспоминаю о Федоре в прошедшем времени? Он почти не изменился за эти шесть лет. Вот именно – почти». До замужества Соня даже представить не могла, каким он может быть разным: на людях – одним, наедине с ней – совсем другим. Людям повезло с ним гораздо больше.

«Неужели я пытаюсь жить не своей жизнью, потому на меня и валятся горе да беда? Сначала присвоила чужую фамилию, затем чье-то семейное счастье, которое обернулось для меня не пойми чем».

Соня с трудом поднялась, не чувствуя тела, натерпевшегося от боли и теперь словно ватного, как у куклы. Еще три дня назад она лежала пластом, а сегодня уже ходит. Но только ходить ей мало, хочется бежать отсюда куда глаза глядят, лишь бы не видеть этих облупленных стен, свидетелей ее несчастья, не слышать злобствующих соседок по палате.

«Кого там принесло? Никого не хочу видеть!.. А если это Федор? И он заберет меня отсюда, из этого ада!» Выйдя в коридор, она, как могла, прибавила шагу. Голова кружилась от напряжения, боль снова дала о себе знать, не позволяя расслабиться.

В палаты посетителей не пускали, поэтому пришлось преодолеть длинный коридор, прежде чем Соня добралась до приемного покоя. Там ее ожидала коллега по работе, рано состарившаяся бесцветная женщина средних лет с сияющими от счастья глазами, но со скорбным – для соблюдения приличия, разумеется, – выражением лица.

– Софья Михайловна, как вы? Примите мои соболезнования, – затараторила она, жадно ощупывая взглядом попавшую в беду начальницу. – Да вы не переживайте. Какие ваши годы? Родите еще, успеете. Вон у меня дома два спиногрыза. Так замучили своими «дай» да «купи», хоть из дому беги. И муж, еще один спиногрыз, только лысеющий, весь диван лежкой продавил. Все мечтает, дурак старый, как аэроплан купит и летать начнет. Представляете, ни копейки с зарплаты не приносит! Заявил вчера: «На край света бы улетел, лишь бы вас не видеть!» Нет, вы только подумайте: сидит у меня на шее и еще жалуется на неудавшуюся жизнь! Другое дело ваш муж: руководитель самого крупного в нашем Энске завода, такой представительный, да еще писаный красавец. Ведь все наши заводские бабы по нему сохнут и…

– Извините, Вероника Александровна, но я очень неважно себя чувствую, – попыталась избавиться Соня от нежданной посетительницы.

– Да-да, конечно, дорогая, я понимаю!.. Но видите ли, у меня к вам очень деликатное поручение. Мне тут приказ передали. Вы должны с ним ознакомиться и подписать. – И Вероника Александровна гордо вручила Соне лист бумаги.

– Какой еще приказ?

– О вашем увольнении! – счастью Вероники Александровны не было границ.

– С какой стати?!

– Тут такое дело… – замялась посетительница. – В общем, на заводе произошел несчастный случай: молодая девушка попала под кару и сильно покалечилась. А тот молодой человек, что управлял карой, наш ученик. А так как вы – начальник отдела подготовки кадров, то вас и сделали крайней: уволили.

– Но меня уже два месяца нет на работе: сначала я была в отпуске, затем на больничном, а теперь вот здесь. Я-то при чем? Вы же теперь исполняющая обязанности начальника отдела.

– Да-да, конечно! Я и написала объяснительную, как потребовали… Только подпись поставила вашу.

– Вы расписались за меня?!

– Конечно нет! Подпись я поставила свою, но в расшифровке подписи указала вашу фамилию. А отдел кадров не разобрался… Или не захотел разбираться. Поэтому приказ об увольнении на ваше имя.

– Но это же незаконно! Кто подписал приказ?

– Так ваш муж и подписал! – Вероника Александровна просто светилась от переполняющей ее радости.

У Сони закружилась голова. Еще немного – и она свалится в обморок.

– Это какое-то недоразумение, и оно скоро прояснится. Извините, мне нужно идти.

Она резко развернулась и, стараясь не упасть, осчастливив подчиненную еще больше, с выпрямленной спиной и гордо вскинутой головой ринулась прочь, пытаясь не держаться за стены.

«Ну вот, – удовлетворенно думала Вероника Александровна, мстительно глядя вслед удачливой во всем начальнице, – теперь и тебя, королеву, в грязи вываляли: не все же тебе одной-то счастливой быть!»

Заметив оживленно беседующих соседок по палате, Соня свернула к лестнице и спустилась в тихий внутренний дворик роддома. Сюда мало кто приходил, считая его слишком пустынным и скучным.

«Нет, этого не может быть! Это какая-то ошибка. Федор не мог так со мной поступить. Особенно теперь… – Мысли путались в голове, кружились роем и сталкивались между собой, создавая ужасный хаос. Соня в бессилии опустилась на скамью. – Да нет же, просто он подмахнул, не глядя! Нас обоих подставили. Только бы Федор поскорее пришел. Он хозяин завода и не допустит подобной несправедливости, особенно по отношению к своей жене. Сейчас главное – ни о чем не думать».

Так Соня просидела в оцепенении около часа, пока ей не сообщили о новом посетителе. На этот раз это был Федор. Сославшись на плохое самочувствие, Соня умолила медсестру позволить ей встретиться с мужем во дворике. И та нарушила правила – открыла боковую калитку. Но не ради слабой и беспомощной Сони, а чтобы еще раз взглянуть на идеал настоящего мужчины и помечтать о счастье для себя.

Соня вскочила и сделала шаг навстречу мужу.

Выглядел он как обычно. То есть безупречно. Под новым, с иголочки, темно-серым костюмом из дорогой ткани угадывалось крепкое тело, играющее мускулами, а белоснежная рубашка и франтоватый галстук выгодно оттеняли загорелое и хорошо выбритое холеное лицо. Блестящие темные волосы с легкой сединой, придающей ему изысканности, и ухоженные руки с идеальным маникюром говорили о немалом времени, проведенном в салоне красоты. Соня даже не сомневалась, что роскошный педикюр также имел место быть. В свои сорок шесть ее муж выглядел от силы на тридцать пять.

– Почему ты такая бледная? – спросил Федор без приветствия и слегка коснулся губами ее щеки. – Опять ничего не ешь?

Соня ощутила аромат сказочно дорогого парфюма. Она не могла не заметить, что муж нетерпеливо поглядывает на часы: ему снова не до нее, как всегда.

– Ты умеешь меня поддержать.

– Хватит цепляться к словам. Ты же знаешь, как я за тебя волнуюсь.

– Знаю: как никто другой.

Он не намерен продолжать эту бессмысленную словесную перепалку с женой, которая вечно не в духе и сама не знает, чего хочет. Как здравомыслящий человек, Федор считал все ее заморочки выдумками излишне впечатлительной натуры. На самом же деле Соня живет на всем готовом, и у нее нет причин на что-то там жаловаться или быть недовольной.

Любая женщина на ее месте летала бы от счастья. Но только не Соня, которая постоянно ищет каких-то несуществующих трудностей, борется с препятствиями, ею же самой нафантазированными от скуки, и теперь с ними не справляется. Так куда уж ему, рассудительному и расчетливому, понимать хитросплетения беспокойной психики Сони? Он даже и пытаться не станет, пусть сама разбирается со своими надуманными проблемами.