– Да, Ян.

– Спокойной ночи.

* * *

Ох, как Степан был зол на себя! Он совершенно не то сделал, совершенно не так! И она, гадкое это буратино-Маугли, что она себе позволяет!

Он рванул вниз по лестнице – Кира уже выходила из здания, где располагалась ассоциация, – и последовал за ней, стараясь быть незамеченным. Любовник у нее, ишь ты! И что же это за любовник?!

Метро, – Кира ехала на метро… Степан забыл уже, когда последний раз спускался в подземку! Там оказались новые турникеты, за билетом пришлось бежать в кассу, – он ее чуть не упустил! Более того, она сделала пересадку, и он малость обалдел от пыльных коридоров… Но тащился за ней, куда деваться-то?!

Он доперся таким образом аж до Новогиреева. Но мучения его на этом не закончились: Кира встроилась в очередь на автобусной остановке. Ехать с ней в одном автобусе Степан никак не мог и потому, отойдя подальше, поднял руку, голосуя.

Он взял первую же тормознувшую тачку и, дождавшись, пока приползет Кирин автобус, велел следовать за ним. На каждой остановке он всматривался, не вышла ли среди прочих пассажиров Кира…

Наконец увидел ее. Она направилась в глубь жилого квартала – Степан за ней. Улица такая-то, дом такой-то.

После чего он продиктовал водиле адрес «Аськи».

Ворвавшись в свою вотчину, он направился в отдел кадров, где жадно пролистал личное дело Киры.

Его поджидали открытия.

Ну, первое было не открытие, а так, пустяк: она жила именно там, в Новогирееве, на той самой улице, в том самом доме. Значит, она не к любовнику пошла, а к себе домой! Хотя вдруг наоборот, любовник пришел к ней?!

Зато настоящей неожиданностью стали для Степана две строчки:

– Возраст: двадцать семь.

– Семейное положение: вдова.

!!!

Он побарабанил пальцами по страницам ее дела. М-да, вот так дела… А он ей больше двадцати и вправду не дал бы… Она, выходит, ему соврала, когда сказала, что ей двадцать два. Зачем?

И вдова. То есть она уже была замужем. А ведет себя, как малолетка. Может, брак был фиктивным? И потом, что значит вдова? Отчего умер ее муж?!

Он рванул обратно, в Новогиреево, уже на своей машине, и дежурил под ее окнами еще полночи. Но никто не вышел из подъезда Киры. Значит, и про любовника она соврала!

…Или он остался у нее ночевать?!

Когда стрелки перевалили за три ночи, он вдруг очнулся. Словно протрезвел. «Степ, ты чё, рехнулся? – сказал он себе и порулил домой. – Кой хрен она тебе сдалась, эта дура Кира-буратино?!» – вопрошал он себя.

Его обида была глубока. Настолько глубока, что он решил разбудить Люсю.

– Люськ, я соскучился… – произнес он в телефон. – Я к тебе забурюсь сейчас?

– Но я сплю… – возразила Люся.

– Люсь, ты меня любишь? – неожиданно для себя самого спросил он.

– Конечно!

– Тогда я к тебе приеду.

– Ну, я же сплю…

– И что с того? Будем спать вместе! – невесть отчего раздражаясь, произнес он в трубку.

– Степ… Давай завтра, а? – он слышал, как она зевнула. – Мы с тобой завтра договорились поехать ужинать к…

Далее последовало название модного ресторана.

Степан с неприятным, сосущим холодком внутри отключился. Что-то сместилось в его жизни в неправильную сторону. Зачем он позвонил Люсе среди ночи с идиотским вопросом? Зачем ему в прошлый раз понадобилась от нее рыба под сливочно-лимонным соусом?

Это гадкое буратино, оно разрушало его мир, до сих пор такой внятный! Он ее просил?!

«Ну, погоди, Кирка, я тебе завтра устрою красивую жизнь!!!»

Пообещав себе это, Степан с относительно спокойной душой отправился домой, спать. На Люсю он нисколько не сердился, но Кирка… Завтра она получит по заслугам!!!

Спать не очень удалось. Остаток ночи он проворочался в постели, ища слова, которые скажет завтра Кирке. Уничижительные такие слова… Убийственные! Чтобы она не смела больше…

Чтобы больше не смела ему говорить…

Чтобы не смела ему ломать отношение к Люсе… И вообще… Ко всяким вещам…

Он насилу заснул под утро и проснулся крайне раздраженный недосыпом и гадкой Киркой.

Но назавтра он начисто забыл о своем намерении проучить Кирку. Днем, на работе, дела были обычные, хоть и неприятные: пришлось ставить вопрос о сокращении штатов. Кризис, что б его!

А вот потом, в «Аське»…

Кира встретила Степана едва ли не у порога и впилась в его рот поцелуем. Степан даже не успел удивиться такому проявлению темперамента, как она тихо пробормотала: «Пошли быстро, есть новости, плохие».

Предупрежденный таким образом, он проследовал в свой президентский кабинет, в который Кира стукнулась через пару минут: принесла кофе, печенье. Поставила поднос на стол, вернулась к двери, притянула ее поплотнее.

– Сегодня статья вышла в одной газете, – тихо проговорила она. Затем, покопавшись под просторной блузкой, вытащила две сложенные вчетверо газетные странички. – Вот. Тут о нашей ассоциации. Хотя она не названа, но все догадались. Крестный ходит мрачнее тучи.

Степан развернул странички. Они были вынуты из газеты-еженедельника, но он узнал издание по дизайну. Впрочем, на каждой странице было указано его название, не ошибешься.

Он пробежал статью глазами. Ему не нужно было дочитывать до подписи ее автора, он и так знал, кто статью написал.

– Спасибо, Кир, иди пока.

И как только она вышла, Степан Катаев набрал номер сотового журналистки, Александры Касьяновой.

Но ее телефон не отвечал. Ничего, Степан до нее дозвонится! Хоть весь вечер просидит, нажимая кнопки, хоть всю ночь, но дозвонится!!!

* * *

Статья, похоже, вызвала большой резонанс. Во всяком случае, на сайте газеты шли оживленные дискуссии. Одни благодарили Александру Касьянову за честность и умение называть вещи своими именами; другие, как водится, ругали. Неважно, за что именно: было бы желание, а предлог всегда найдется. Куда важнее, что люди реагировали, думали, спорили.

С легкой душой она отправилась на пляж и провела чудесный день, сполна насладившись морем, солнцем, отдыхом и обществом Яна. У него оставалось еще два дня отпуска, и они оба, не сговариваясь, старались на полную катушку использовать эту нежданную и чудесную встречу, чтобы наговориться и насмотреться друг на друга. Оба понимали, что жизнь снова разведет их, как только закончится отпускная сказка, встретятся ли они еще когда-нибудь опять?

Все слишком сложно, все слишком плотно расписано в жизни каждого из них, – в этой взрослой и давно отдельной друг от друга жизни больше не было места для детских чувств. Они, как в хрустальный флакон, оказались заключены в несколько коротких дней волшебно совпавшего отпуска в заморском отеле.