Итак, как следует из вышеприведенного анализа, преследование коммерческих и торговых интересов выступало главной причиной установления Англией мирового господства. При этом метрополия никогда не отягощала себя какими-либо моральными принципами ни в отношении заморских колоний, ни в отношении стран континентальной Европы. Вышеприведенный анализ указывает на качества английского имперского характера, не утратившие актуальность и по сегодняшний день: жестокость, коварство и упорство в достижении целей управления глобальными процессами с целью извлечения из этого максимальной коммерческой выгоды.

Как утверждает английский историк Э.Робертс, ни одна из великих идей, которые англосаксы популяризируют и пропагандируют миру, им не принадлежит. Принципы парламентской демократии (один человек – один голос) они наследовали у греков, систему права – у римлян, у голландцев – основы современного капитализма (биржи и банковское кредитование), у немцев – протестантизм, у французов – просвещение. При этом благодаря прагматизму и склонности к новаторству британцы на практике реализовали идею конституционной монархии, свободу слова, разделили законодательную, исполнительную и судебную власть. Они сумели механизировать труд и поставить себе на службу лучшие зарубежные умы, сохранив национальный интеллект для производства научных, технологических и военных инноваций[67].

Наполеон не случайно окрестил англичан «нацией лавочников». Даже названия центральных улиц, увековечивающие память о мелких мануфактурщиках, не редкость для британской столицы. Например, Банк Англии находится на улице Threadneedlestreet, что в переводе означает «улица трех иголок» (Three Needle Street), подчеркивая, что в XVII веке здесь работала иголочная мануфактура. Название Пикадилли – одной из центральных улиц Лондона, ведущей в увеселительные кварталы района Сохо[68], дословно означает «край воротничка, отделанный кружевами». Так она названа в честь расположенной здесь в XVI веке мануфактуры, которая производила модные на то время воротнички.

Понятия индивидуальной коммерческой выгоды оказывало влияние на формирование идентичности англичан с давних пор, умаляя ценность общественных интересов. Утилитаризм становится определяющим принципом в организации экономических институтов Англии задолго до его научного обоснования английскими философами и принятия на вооружение в качестве идеологического «мейнстрима» британскими политиками.

«Всеобщая и всепронизывающая» коммерциализация была характерна для развития английской культуры еще в дореформационный период. Так, деятельность торговых гильдий, сформировавшихся в Англии в XIV веке, была сконцентрирована исключительно на удовлетворении прагматических интересов в экономической сфере, в то время как, например, немецкие торговые гильдии, наряду со своими профессиональными задачами, также преследовали цели политического, военного, религиозного, правового и общественного развития страны. Кстати, именно к немецкой средневековой системе ремесленных гильдий восходит современная система производственного обучения, которую считают фундаментом индустриального лидерства Германии в Европе.

В свою очередь во Франции деятельность гильдий находилась под строгим контролем государства, которое защищало от конкуренции, санкционировало полномочия и выступало силовой гарантией их главенства в экономических процессах. Государство предъявляло чрезвычайно высокие требования к качеству конечной продукции гильдий. Тогдашний правительственный регламент для традиционных отраслей французской экономики оговаривал практически все этапы производственного процесса. Так, по словам историков Дугласа Норта и Роберта Томаса, регламент, касавшийся окраски тканей, включал в себя 317 параграфов. Гильдии использовались для учреждения стандартов, которые не только ограничивали объем рынка, но и ставили непреодолимые барьеры начинающим предпринимателям. «Система контроля и надзора, осуществлявшегося представителями гильдий, охватывала почти все, пишут Норт и Томас. – Во времена Кольбера даже самая обычная одежда проходила по крайней мере шесть проверок»[69].

Таким образом, жёсткое государственное регулирование французских гильдий препятствовало развитию коммерческого духа во Франции. Отсутствие у французских купцов желания браться за коммерческое дело отчасти является причиной неудач Франции в создании собственных торговых компаний на подобии тех, которые успешно действовали в Англии и Голландии. Основанная в 1664 г. французская Ост-Индская компания с первых лет своей деятельности столкнулась с финансовыми затруднениями и лишилась своих привилегий в 1682 г. Основанная в 1670 г. Левантинская компания стала приходить в упадок с 1672 г. Северная компания, созданная в 1669 г., потерпела фиаско. Вест-Индская компания, созданная в 1664 г., была упразднена в 1674 г. В процессе колонизации Северной Америки Франция была вынуждена прибегнуть к услугам шотландского авантюриста Джона Ло, который в 1717 г. основал компанию Индии для освоения, принадлежавшего в то время Франции, бассейна реки Миссисипи (что находится на территории современного штата Луизина). Как известно, Миссисипская компания, финансируемая за счет государственных кредитов, потерпела крах и послужила причиной глубокого финансового кризиса во Франции в 1720 году.

Разница в экономической психологии англичан и французов прослеживается и в целях колониальной экспансии двух метрополий. Так, мотивация действий английского правительства во время колонизации Северной Америке носила исключительно утилитарный характер. Как отмечает Ю.Г.Акимов, «и у Кромвеля, и у всех Стюартов, и у Вильгельма III подход к колониальной экспансии был весьма прагматичным, основанным на меркантилистских идеях; какая-либо ярко выраженная политическая или идеологическая подоплёка в нем отсутствовала»[70].

Если английская экспансия в Америке была вызвана объективными социально-экономическими причинами, то французская экспансия представляла собой «политическую и идеологическую акцию, обусловившую её эфемерный, или, по крайней мере «неэкономический» характер». По утверждению французского исследователя Э.Таймита, если первые, подобно финикийцам, думали только о выгоде, то вторые, как древние греки, были воодушевлены «страстью к исследованиям», которая толкала их всё дальше вглубь континента. В то время как англичане в Новой Англии строили торговые суда, французы возводили монастыри[71].