По приезду в город баба Нюра про узелок и не вспомнила, потому как выпила по дороге бутылку портвейна.

Разобрали родители детей, по дому соскучившихся, разошлись все — разъехались. О конфетах никто и не вспомнил.

И монах не вспоминал. Много чего греховного он совершил, прежде чем переворот у него в душе случился. Потому и в отшельники после послушничества подался. Богу душу открыл, каялся. А вот об этих конфетах молчал. Хотя кому, как не ему, ясно было, что Бог всеведущ, но язык не поворачивался покаяться перед ним в своем соучастии в мерзкой подлости, когда злу удалось сразу двадцати подросткам души зачернить, метки порочные поставить.

А святым человека делает Бог, а не молва людская. Потому и не радовался монах, когда его святым называли, потому так пронзительно искренно звучали в молитвах его слова: «Грешен я, Господи!»

АКТЕР

Мама! А что такое счастье?

Счастье — это исполнение мечты.

Жил-поживал талантливый актер. Разумеется, он сразу родился талантливым актером. Все люди рождаются актерами, но выживают только талантливые. А как может быть иначе? Говорить ты еще не научился, самому сходить водички хотя бы попить — ножки не слушаются. Поесть попросить можно только криком, а если по-доброму — губками почмокать. А уж объяснить, где, что и как болит — приходится целый спектакль устраивать. Но уверенности, что большие, умные люди-человеки тебя правильно поймут, никакой. Только талант и спасает.

Потом, правда, большинство младенцев устают играть сценки и крупные спектакли. Не могут выдержать длительного накала страстей, играть трагедии и комедии на пределе сил и… взрослеют. Учатся говорить, печь хлеб и готовить плов, шить одежду и управлять автомобилем, устанавливать спортивные рекорды и летать в космос. Главное — большинство проникается чувством собственного достоинства, ответственности, и, в результате, становятся взрослыми. И перестают быть актерами.

Но наш актер был не просто актер. Он родился еще и артистом. Поэтому категорически отказался взрослеть. У него в генах было заложено, что получить хотя бы на одну конфетку больше, чем другие, можно, добавив к словам пару минут горького до отчаянности плача. Ткнув кулаком в глаз сопернику, он мог настолько достоверно изобразить адскую боль в своей руке, что не только избегал наказания за причиненное зло, а добивался сочувствия даже со стороны жертвы, изумленно глядящей на него не заплывшим оком.

Естественно, он стал профессиональным актером. Больше того, он стал Артистом. Да-да, Артистом с заглавной буквы. Он не играл роли. Он полностью, без остатка, перевоплощался в своего героя. Если ему доставалась роль полководца, в нем не оставалось ни капли актера. Он превращался в воина, и от его командного голоса по стойке смирно становились даже таксисты, ожидавшие пассажиров у здания театра. Если в пьесе ему выпадало играть роль подлеца, он становился таким мерзавцем, что актеры по окончании спектакля какое-то время не могли с ним разговаривать. А поклонники, посмотревшие такое представление, при случайной встрече не кидались с просьбами дать автограф, а переходили на другую сторону улицы.

За свою творческую жизнь он сыграл всех выдающихся людей, удостоившихся чести стать героями пьес и фильмов. Завоевал множество призов всевозможных театральных и кинематографических фестивалей. Был награжден всеми мыслимыми наградами, как отечественными, так и зарубежными.

И Артисту стало скучно. Пока он от кого-то не услышал, что рановато счел себя обитателем Олимпа. Не удостоился он стать героем не то что былины или эпоса, а даже проходной драмы. Сами посудите, кто помнит сотни осыпанных орденами и бриллиантами фаворитов королей и президентов, генеральных секретарей и султанов. А вот Дон Кихота или Кармен, Казанову или Джульетту, того же Отелло знает каждый. Да и царей-королей помнят не всех, а опять же только ставших героями опер-балетов и драм-трагедий.

Отказался Артист от мысли обратиться к популярным современным ему продюсерам-режиссерам. Не прельстился он их прорывными толкованиями шедевров классиков, когда рыцари ходят по подиуму в кальсонах, а мадам де Помпадур не покидает унитаза. Ему хотелось настоящего, вечного, монументально-эпохального жизнеописания своего творческого пути.

Отыскал он поселок, где доживали свои дни забытые зрителями и спонсорами престарелые звезды литературы, театра, музыки. Нашел живым идола драматургии, чьи творения десятилетиями освещали путь молодым коллегам.

Долго путался в словах Артист, пытаясь обосновать свое тщеславное желание. Но также долго хранил молчание мэтр. Перемерил Артист много ролей — вдохновение не приходило. Наконец, окончательно отчаявшись, представил он себя блудным сыном. Уже дошел до финала, готовясь упасть в ноги и зарыдать, когда мэтр прервал молчание:

— Иди, будет тебе новое корыто!

Всю обратную дорогу Артист ругал себя последними словами за то, что обратился к сумасшедшему. И потом не раз вспоминал, размышлял и опять же клеймил себя неприятными эпитетами за этот опрометчивый шаг.

И вот подступило время бенефиса. Друзья, настоящие и прикрывающиеся этим званием враги-завистники, устроили суету-кутерьму по организации концерта, банкета, рекламы, поздравлений-награждений, приглашений ВИПам и пр. и пр.

И тут к чувствующему себя все более Великим Артисту подошел весьма достойный режиссер. Он объявил, что получил от Мэтра драматургии потрясающую пьесу, раскрывающую всю гениальную подноготную сущность Артиста. Главная роль, конечно же, будет его. Мир ничего подобного не видел. Грандиозный успех гарантирован.

Заинтригованный Артист изъявил желание сразу же ознакомиться с текстом, чтобы успеть выучить слова (последнее время с этим возникли сложности).

Но сюрприз продолжился. Достойный режиссер объяснил, что никаких слов учить не придется — Артист будет играть сам себя, а все остальные хоть так, хоть этак будут незаметны в его тени. Пресекая дальнейшие вопросы, режиссер добавил, что Мэтр запретил знакомить Артиста и кого бы то ни было со сценарием.

Впервые Артист почувствовал себя неуверенно, заподозрив ловушку. Но вера в свою гениальность превозмогла сомнения.

Заинтригованный противоречивыми слухами театральный бомонд, как истинно-подлинный, так и причисляющая себя к нему кичливая пеноэлита заполнили-затопили зал. Сияние роскошных бриллиантов почти сравнялось с блеском восторженных глаз фанатов. Напряженное ожидание чуда так наэлектризовало воздух, что казалось тысячи молний искрились между ворсинками бархатного занавеса, грозя объединиться в одну испепеляющую.

Но вот занавес шевельнулся, и на авансцене появился Достойный режиссер:

— Все люди рождаются актерами. Талантливыми актерами. Бесталанные просто не выживают. Большинство актеров устает от необходимости постоянно играть и учатся говорить, ходить, работать. Но раз в столетие рождается среди талантливых актеров Великий Артист. Он идет по уникальному пути. Не учится говорить, ходить, работать, а начинает и продолжает всю свою жизнь играть роли говорящих-поющих, мыслящих