Через какое-то время мы вышли на озеро Толванд, где оно было шириной около 2,5 км. Примерно через час мы достигли его противоположного берега. Немного отдохнули, а затем двинулись вдоль залива. Вскоре увидели небольшой домик. Это место было где-то в полутора километрах от опорных пунктов противника. Чтобы не нарваться на минное поле, нужно было дождаться рассвета. Мороз был крепкий, и я решил воспользоваться домиком, чтобы не поморозить людей, оставив двух наблюдателей, которые поочередно менялись. В домике было тихо и спокойно, многие уже успели задремать. Вдруг послышались звуки настоящей стрельбы, и все быстро вскочили. Оказалось, что один из разведчиков собрал щепки, обрывки бумаг и запихал в печку, а потом поджег, но вместе с мусором туда попали и винтовочные патроны.

Уже стало светать, и мы вынуждены были срочно уходить, опасаясь, что противник мог услышать разрывы патронов. Цепочкой двинулись вперед, в сторону опорных пунктов противника. Выйдя на просеку — а она просматривалась на глубину до полутора километров, — мы продолжали свой путь, меняя поочередно впереди идущих разведчиков.

Пройдя около 600–700 метров, заметили вдалеке шедшую навстречу группу противника человек 20–25. Группа двигалась на лыжах, была сильно растянута и четко выделялась на снегу. Наши разведчики в новых маскировочных костюмах были практически незаметны. Тут же принял решение организовать засаду. Разделил бойцов на две группы: одну, под командованием политрука лейтенанта Литвака, расположил слева от просеки, а вторую возглавил сам и расположил уступом справа от просеки. Местность хорошо просматривалась в сторону противника. Все разведчики были предупреждены, что огонь открывать только по моему сигналу — пистолетному выстрелу. Через 6–7 минут немцы подошли к месту засады. Помню, что идущий впереди был небритый, рыжий, потный, с автоматом на плече. Прицелившись в него, я выстрелил из пистолета с расстояния около 15–20 метров. Вслед за этим вся засада обрушила на противника сильнейший автоматный огонь. Кто попадал в снег, запутавшись в лыжах, а кто пытался убежать.

Опасаясь, что разведчики в азарте перебьют всех немцев, я дал команду прекратить огонь, и все бросились в рукопашную схватку. Сержант Семенов набросился на одного фашиста, пытавшегося выстрелить, и, вырвав у него автомат, ударами уложил его. Второго, пытавшегося убежать, он скосил автоматной очередью. Лейтенант Литвак с двумя разведчиками уже схватил одного «языка». Рядовой Сухоруков набросился на финна, на помощь ему подошел рядовой Муртазалиев. Они быстро его схватили и поволокли в сторону. Рядовые Звенигора и Клепиков также схватили пытавшегося отлежаться в снегу немца. Все это произошло мгновенно. Видя, что задача выполнена успешно, я дал команду отходить.

В результате короткой схватки противник оставил на поле боя восемь человек убитыми. Троих взяли в плен — немца, финна и австрийца. Были изъяты документы убитых, а также подобраны оружие и лыжи. У нас потерь не было. К нашему счастью, когда переходили через озеро, пошел густой и пушистый снег, скрывший нас.

В хорошем и бодром настроении мы подошли к боевому охранению 1-го батальона, где нас уже ожидал помощник начальника штаба полка капитан Васильев. Он тут же спросил: «Ну как?» А я пошутил: «Неудача». Но он сказал, что слышал наш бой и по выражению лиц разведчиков догадался, что задача выполнена успешно. В боевом охранении мы позавтракали и накормили пленных, а затем направились в штаб полка.

— Как вы к партии относились?

— Я прибыл на фронт комсомольцем. А потом, после случая с документами, когда я сумку нашел, в полку на меня обратили внимание и решили принять в партию. Я помню, шел с разведчиками, и секретарь партийной организации полка встретил меня и сказал о решении.

— А что надо сделать? — спросил я.

— Ничего, вот заявление напиши, и все.

Приняли меня в кандидаты и через 6 месяцев приняли в партию. Ну а я выполнял все, что от меня требовалось.

— Что за эпизод с сумкой?

— Там вот что произошло. Это было летом 1941 года. Потери в батальоне были большие. Мы отступали и к концу дня уже подходили к району, который предполагалось занять, чтобы обеспечить отход командного пункта 122-й дивизии и ее артиллерии.

Сопки, покрытые лесом, перемежались с заболоченными участками и редколесьем. Мы, разведчики, шли впереди в пределах видимости. Сгущались сумерки, но видимость еще была неплохая. Я заметил в 200–250 метрах правее колонну немцев, которая шла нам наперерез. Я тут же подал условный сигнал в голову колонны, но там никто не отреагировал, видимо, никто за нами не смотрел. Медлить было нельзя, и я приказал разведчикам открыть огонь по противнику, чтобы привлечь внимание командира батальона. Услышав стрельбу, батальон тут же развернулся «к бою», и началась перестрелка. Бой длился около 30 минут. Стемнело, и пошел мелкий густой дождь. Воспользовавшись этим, батальон начал выходить из боя, чтобы к указанному времени занять оборону. Отойдя около километра от места боя, командир батальона решил сделать небольшой привал, чтобы проверить личный состав в подразделениях. В результате боя было ранено несколько человек. Я со взводом находился при командире батальона. В это время обнаружилось, что парторг полка, находившийся с нами, потерял в бою полевую сумку с документами. Командир батальона тут же обратился ко мне примерно с такими словами: «Я знаю, что разведчики очень устали, но нужно приложить все усилия и попробовать отыскать утерянную полевую сумку». Мы уже двое суток не отдыхали. И вот, насквозь промокшие и сильно уставшие, мы должны возвращаться к месту только что прошедшего боя на поиски утерянной сумки. К ночи дождь усилился, похолодало. Как найти то место, где шел бой? Где во время боя был парторг? А вдруг немцы заняли наши позиции? Но глаза боятся, а руки делают. Пошли по тем же следам и тропам, по которым только что выходили из боя. Двигались медленно, внимательно вслушиваясь в темноту. Вышли на наши позиции. Вначале обследовали первую полосу на глубину до 100–130 м, затем вернулись и, заняв следующее исходное положение, двинулись на просмотр очередной полосы. Пройдя 20–30 метров, слышу, как справа, совсем рядом, раздался немного приглушенный, но восторженный голос одного из разведчиков: «Вот она, нашел!»

Сколько же было радости и восторга в этот момент у моих разведчиков, даже трудно вообразить. Какая же тяжесть свалилась с плеч измотанных, полуголодных людей!

Тут же быстро собрались и потихоньку стали двигаться к месту расположения батальона, ускоряя темп движения по мере удаления от места выполнения задачи, так как тропы нам уже были знакомы, а желание — поскорее вернуться к своим — с каждым шагом нарастало.

В хорошем настроении мы благополучно возвратились в расположение батальона. Тут же я доложил своему командиру, что задача выполнена успешно и без потерь. Вручил ему нашу находку, за что он всех поблагодарил. Через короткое время мы опять двинулись к назначенному месту для занятия обороны в соответствии с ранее поставленной задачей.

— Не было вмешательства политработников в вашу деятельность как разведчика?