– Петра, я знаю, что жукеров нет.

– Прабабушка тоже знала. Так она и говорила: «Знаю, что нет. Просто не могу понять, а я-то почему еще есть».

Эндер хлопнул себя по лбу:

– Спасибо, доктор, наконец-то вы раскрыли мою сокровенную мотивацию, и теперь я смогу жить дальше!

Петра пропустила его сарказм мимо ушей.

– Они умерли, не дав тебе ответов. Потому-то ты почти не замечаешь, что творится вокруг. Поэтому не можешь стать для кого-нибудь обычным другом. Почему ты плевать хотел на то, что на Земле есть люди, не позволяющие тебе вернуться домой? Ты вырвал победу, а они хотят изгнать тебя навсегда – и тебе плевать, потому что все, что тебя заботит, – твои потерянные жукеры. Они – твоя покойная жена, и ты не можешь с этим смириться.

– Не то чтобы это был какой-то особенно удачный брак, – заметил Эндер.

– Ты все еще влюблен.

– Петра, межвидовая романтика просто не для меня.

– Тебя никто за язык не тянул: тебе пришлось полюбить их, чтобы победить. Совсем не обязательно со мною соглашаться прямо сейчас. Потом ты сам поймешь. Проснешься в холодном поту и заорешь: «Эврика! Петра была права!» И тогда сможешь начать бороться за право возвращения на планету, которую спас. И перестанешь быть равнодушным ко всему.

– К тебе, Петра, я вовсе не равнодушен, – сказал Эндер.

Но не сказал: «Я не равнодушен к тому, чтобы понять королев ульев, но для тебя это несчитово, просто потому что ты не понимаешь».

Она покачала головой.

– Нет, через эту стену не достучаться, – сказала Петра. – Но мне казалось, стоит предпринять последнюю попытку. Впрочем, я права – вот увидишь. Ты не можешь позволить этим королевам ульев испортить тебе остаток жизни. Тебе нужно оставить их в покое и двигаться дальше.

Эндер улыбнулся:

– Петра, надеюсь, дома ты обретешь счастье. И любовь. И надеюсь, у тебя будут дети, которых ты так хочешь, и хорошая жизнь, наполненная смыслом и достижениями. У тебя есть амбиции – думаю, ты всего добьешься: и настоящей любви, и семейной жизни, и великих свершений.

Петра встала.

– С чего ты взял, что я хочу детей? – спросила она.

– Я тебя знаю, – ответил Эндер.

– Ты думаешь, что знаешь меня.

– Так же как ты думаешь, что знаешь меня?

– Я не такая девчонка, которая томится от любви, – сказала Петра, – а если б и была такой, то не стала бы томиться по тебе.

– Ага, значит, тебя раздражает, когда кто-то осмеливается нащупать твои сокровенные побудительные мотивы.

– Меня раздражает, что ты стал объектом моего навязчивого внимания.

– Ну, вы серьезно меня подбодрили, мисс Арканян. Мы, объекты навязчивого внимания, испытываем только благодарность, когда милые люди из большого дома осчастливливают нас визитом.

– Ну а если серьезно, я люблю тебя и беспокоюсь о тебе, Эндер Виггин!

Голос Петры, когда она произнесла эти прощальные слова, прозвучал сердито и вызывающе. А потом она повернулась и пошла прочь.

– А я люблю тебя и беспокоюсь о тебе, только ты не поверишь этому!

В дверях она повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Эндер Виггин, я сказала это без сарказма и снисхождения!

– И я тоже!

Но она уже захлопнула дверь.

– Может, я не тех инопланетян пытаюсь изучить? – задумчиво произнес он вслух.

Он посмотрел на голографический дисплей над столом. Звук был приглушен, но там по-прежнему что-то происходило: прокручивались отрывки из показаний Мэйзера. Старик выглядел холодным и отчужденным, всем своим видом выражая презрение к судилищу. Когда ему задали вопрос о жестокости Эндера и о том, повлекло ли это трудности в его дальнейшей подготовке, Мэйзер повернулся к судьям и спросил: «Прошу прощения, я правильно понимаю: это ведь военный трибунал? Неужели не все здесь солдаты, которых готовили для совершения жестоких поступков?»

Судья стукнул молотком, заставив Мэйзера замолчать, и сделал ему выговор – но мысль была высказана. Жестокость – вот то, ради чего существуют вооруженные силы. Контролируемая жестокость в отношении выбранных целей. Не сказав в действительности ни слова об Эндере, Мэйзер четко дал понять, что жестокость не недостаток, а средство.

Эндер испытал облегчение. Теперь можно было отключить дисплей и вернуться к делу.

Он привстал, чтобы дотянуться до фотографий на противоположном конце стола, которые он показывал Петре. Со снимка на него уставилась морда мертвого жукера-фермера с одной из дальних планет: туловище вскрыто, органы аккуратно разложены рядом с телом.

«Поверить не могу, что вы сдались, – мысленно обратился Эндер к существу. – Не могу поверить, что целый вид утратил волю к жизни. Почему вы позволили мне вас убить?»

– Не успокоюсь, пока вас не узнаю, – прошептал он.

Но их больше не было. А значит, ему никогда, никогда не обрести покоя.

Кому: mazerrackham%[email protected]/imaginary.heroes

От: hgraff%[email protected]

{протокол самоуничтожения активирован}

Тема: Как насчет маленького путешествия?

Дорогой Мэйзер,

я не хуже других знаю, что после твоего последнего полета ты практически отказался возвращаться домой, и уж точно я не собираюсь позволить им отправить тебя куда-нибудь сейчас. Но, дав показания в мою пользу (или в пользу Эндера, или во имя правды и справедливости – я не стану гадать о твоих мотивах), ты взял на себя слишком большой риск и разворошил осиное гнездо. Чтобы спрятать тебя и увеличить шансы на то, что тебя больше не будут таскать по судам, лучше всего назначить тебя командиром одного колонизаторского корабля. Корабля, который унесет Эндера в безопасное место.

Когда тебя полностью спишут со счетов, поскольку ты вроде как уходишь в рейс длительностью в сорок лет, будет несложно в последнюю минуту приписать тебя к другому кораблю, который улетит немного позже. И на этот раз – без огласки. Просто вдруг окажется, что ты не полетел первым рейсом.

Что касается Эндера, мы с самого начала скажем ему правду. Ему не нужны новые сюрпризы, он их не заслуживает. Кроме того, ни ты, ни я не нужны ему в качестве защитников. Думаю, он уже много раз это доказывал.

Хайрам

P. S. С твоей стороны остроумно выбрать в качестве ника на Unguessable.com свое реальное имя. Кто бы мог подумать, что ты не лишен иронии?

Ни отца, ни матери дома не было. И это было совсем нехорошо, потому что Питер вполне мог войти в совершенно «бульдозерное» настроение – если ему придет в голову. И похоже, дело к тому и шло.