— Николай, тебе надо обязательно все это съесть и как следует выспаться. Выглядишь ты очень плохо.

Антонина поставила перед мужем тарелку с отварным картофелем и положила большой кусок хлеба. Это было все, что осталось. Ей придется сегодня обойтись без ужина. Выдача пайка задержалась почти на неделю, а на покупку продуктов на рынке не было денег.

— А ты уже поела?

— Конечно. Не ждать же тебя, каждый день приходишь чуть ли не за полночь, — быстро соврала она. — Тебе надо врачу показаться и, может быть, в больницу лечь на недельку-другую. Кашляешь все время, да и под глазами синяки, — продолжала Антонина, наливая в стакан крепкий чай.

— Не время сейчас болеть, — серьезным тоном сказал Ежов. — Сама знаешь, что здесь творится. Из этой схватки мы обязательно должны выйти победителями.

В Краснококшайске они жили уже два месяца.

До революции этот захолустный, затерянный среди лесов и болот уездный центр назывался Царевококшайском. В 1919 году его переименовали в Краснококшайск и сделали центром Марийской автономной области. Теперь город называется Йошкар-Ола.

Сюда в марте 1922 года приехал молодой партийный функционер Николай Ежов. В Государственном архиве документации новейшей истории и общественно-политических движений Республики Марий Эл сохранились материалы о его недолгой деятельности на посту руководителя Марийского обкома РКП(б).

В ЦК Марийский обком считался местом неспокойным. Парторганизацию области в последнее время раздирали серьезные противоречия. Руководители из числа мари и русских никак не могли наладить отношения между собой. Мари считали недостаточным свое представительство в руководстве области, что русские объясняли слабой образовательной и идеологической подготовкой большинства национальных кадров. Кроме того, шел спор о том, где быть центру Марийской автономной области — в Краснококшайске или Козьмодемьянске. До образования области это были два уездных центра. Но основанный в XVI веке Козьмодемьянск считался исконно русским городом, жители которого участвовали в крестьянском восстании под руководством Степана Разина. Поэтому стремление русских сделать его центром области не поддерживали мари, выступавшие за Краснококшайск.

Партийные и советские работники из числа мари объединялись вокруг Ивана Петровича Петрова, выходца из марийской крестьянской семьи, учителя и бывшего балтийского матроса. Он занимал пост председателя ревкома, а потом облисполкома. Ему при помощи своих сторонников удалось добиться, чтобы секретарем обкома был избран мариец Николай Федорович Бутенин. После этого, в конце 1921 года, конфликт между марийцами и русскими настолько обострился, что в него был вынужден вмешаться ЦК РКП(б), решивший, что парторганизацию области должен возглавить «человек со стороны», а именно Николай Ежов, который проявил себя как хороший руководитель, работая в Татарстане, и которого не просто знали в Москве, но уже кто-то поддерживал. Иначе вряд ли бы его направили на столь сложный участок.

Пятнадцатого февраля 1922 года Секретариат ЦК РКП(б) вынес постановление «командировать в распоряжение Маробкома т. Ежова Н.И., рекомендуя его в качестве секретаря обкома». В Краснококшайск был направлен соответствующий документ за подписью секретаря ЦК РКП(б) В.М. Молотова.

Коммунисты-марийцы тут же провели областную партконференцию, на которой приняли решение выдвинуть секретарем обкома Николая Бутенина, занимающего этот пост, надеясь на его повторное избрание и на то, что ЦК в сложившейся ситуации откажется от направления к ним Ежова.

Видимо, ЦК не мог отклонить решение конференции и за подписью того же Молотова направил в Маробком постановление Оргбюро «не возражать против выставленной в секретари Маробкома кандидатуры т. Бутенина».

Ежову в Краснококшайске предстояло нелегкое испытание — сразиться на бюро обкома с местным партийным руководителем. На результаты голосования, возможно, повлияли опасения выступить против ЦК и его ставленника или негативное отношение некоторых членов бюро к Бутенину. Но Ежов победил с преимуществом в один голос. Против его избрания выступил И.П. Петров. С этого момента и началось их противостояние.

Несовместимость двух руководителей области подчеркивалась еще и тем, что рядом со статным, высоким и широкоплечим Петровым низкорослый и хилый Ежов смотрелся как мальчишка.

Очевидно, не без влияния Петрова многие коммунисты-марийцы неуважительно относились к своему новому руководителю, дав ему прозвище Изи Миклай (Маленький Николай). Это очень злило самолюбивого и мстительного Ежова, болезненно относившегося к подобным насмешкам.

Надо отдать должное интуиции Ежова — он сразу уловил тогда еще незаметную тенденцию Москвы: возвышение партийного аппарата над партийной организацией и советскими органами. Испытывая противодействие со стороны части марийских руководителей во главе с И.П. Петровым, Ежов принял решение создать «в целях разгрузки бюро областкома от мелких вопросов рабочий секретариат в составе ответственного секретаря, заведующих организационным и агитационным отделом». Занимавшие две последние должности люди, видимо, были лояльны к Ежову, поскольку он включил их в орган, который в дальнейшем будет фактически принимать все основные решения по линии обкома. Ежов стал также укреплять свои позиции в карательных структурах области, подбирая угодных ему работников в прокуратуру и ревтрибунал. Кроме того, решением бюро обкома партии он по самоличному предложению назначался членом коллегии областного Ревтрибунала.

Новый секретарь обкома оперативно информирует ЦК о «неудовлетворительном состоянии» возглавляемого Петровым советского аппарата области. В последующих письмах в отношении партийного и советского актива области Ежов применяет уже такие формулировки, как «идейный разброд», «паническое состояние», «политическая безграмотность» и т. п. Судя по сохранившимся документам, в области в это время имели место различные правонарушения, включая финансовые, и поэтому нельзя исключать, что новый партийный руководитель действительно хотел навести порядок в области, а не сводил счеты с недолюбливавшими его марийцами.

Большие претензии у Ежова с самого начала появились к председателю областного совнархоза С.А. Чернякову, который был обвинен в «полной неработоспособности». Очевидно, за руководителем совнархоза водились еще какие-то грешки, поскольку дело его было передано в Ревтрибунал.

Затем Ежов стал заниматься делом областного военкома М.М. Товашова. Тот был предан суду трибунала «за небрежное отношение со шрифтом», поставили вопрос о снятии его с работы и исключении из партии (из документов не ясно, что по вине военкома произошло со шрифтами и что это были за шрифты). За Товашова пришлось вступаться командующему Приволжским военным округом Д. Оськину. Хотя Товашова оставили в партии и на работе, но дела не прекратили и взяли с него подписку о невыезде.

Естественно, И.П. Петров, хорошо знавший и Чернякова, и Товашова, вступился за них и обвинил Ежова в предвзятом отношении к национальным кадрам, поскольку оба работника были марийцами.