Я не знаю, что в этом суши-баре случилось со мной, кандидатом психологических наук, матерью Муры, кормилицей Льва Евгеньича и Саввы Игнатьича, лектором, который стоит себе спокойненько перед сотнями студентов, и т. д., но почему-то я совершенно растерялась.

Заказать я ничего не смогла, шныряла глазами по меню и мямлила что-то невразумительное. С Денисом мы не ходили в суши-бары, потому что их тогда ещё не развелось в таком количестве, как сейчас. А уже после Дениса почти все мои ресторанные опыты были с Женькой, а с ней мы, во-первых, всегда экономим, ведь каждому понятно, что лучше новая двадцать пятая кофточка, чем дурацкий обед в ресторане, а во-вторых, она тоже склоняется к пицце и жирным десертам.

Как человеку, до зубов вооружённому психологическими знаниями, мне известно, что, если ты не уверен в себе, самое лучшее – не стесняться и не комплексовать, а честно сказать: «Я этого не умею, помогите мне». Обычно я вполне уверена в себе, но тут почему-то испугалась, что Роман решит, что я дура дикая, и просто ткнула пальцем в какую-то картинку в меню, надеясь, что это не будет огромное блюдо для гиппопотама…

Когда мне принесли огромное блюдо для гиппопотама, я подумала: «Теперь Роман решит, что я или обжора, или жадина». Сначала я попыталась есть это палочками, но палочки взметнулись к потолку, словно я знаменитый жонглёр, только я их не поймала. А Роман управлялся палочками так, будто воспитывался в японском детском саду.

– Хочешь васаби? – спросил Роман.

– Конечно. Я очень люблю васаби, – с уверенным видом завсегдатая суши-баров сказала я, посмотрела, что делает Роман, и тоже взяла себе кусок какой-то зелёной пасты из маленькой плошечки. И у меня тут же закатились глаза и выступили слезы.

– Очень-очень вкусно, – пропищала я, когда немного отдышалась от этого васаби для дикарей из племени огнеедов.

Внутри у меня так страшно всё горело, что с обычной вилкой я тоже не справилась и сначала забрызгала белый свитер Романа соевым соусом, а потом плюхнула себе на юбку кусок сырой рыбы. (Этого он не заметил, потому что я небрежным движением смахнула рыбу под стол ему на брюки.)

А вокруг меня все управлялись с палочками как настоящие любители японской кухни, и только одна я была деревенской девчонкой, которая сморкается в рукав, в то время как все остальные уже вовсю пользуются носовыми платками. Роман рассказывал мне про работу, то есть про телевидение. Он не собирается всю жизнь оставаться телеведущим (а что, по-моему, телеведущим тоже неплохо, все мечтают когда-нибудь попасть в телевизор, а он уже сидит в нем каждую среду в три часа дня), он же всё-таки продюсер, у него и на визитке так написано. Я-то думала, что продюсер – это тот, кто даёт деньги на проект, но не знала, что такие продюсеры бывают только в Америке. Оказывается, продюсер как раз наоборот – хочет получить деньги под свой проект. Вот и Роман как раз ищет финансирование под свой проект, у него имеется одна совершенно блестящая идея программы. (Мне ужасно нравится слово «программа».) И вот для своей суперпрограммы (что-то про музыку, во всяком случае программа называется «Музыкальные страсти») он ищет это финансирование и не может найти, потому что оказывается, что это самая трудная часть в работе продюсера.

Я очень-очень хорошо понимаю трудности Романа, потому что мне тоже будет очень сложно получить у Дениса деньги на финансирование Муриных репетиторов. (Считаю, моя идея насчёт Муриного будущего просто блестящая.)

Роман был очень воодушевлён и подробно рассказал мне свой план. Сначала он пойдёт к главному продюсеру на канал СТС (канал! продюсер!) и покажет там свой синопсис. Мне ужасно нравится слово «синопсис», оно почти такое же зовущее, как «сцена», «антракт» и «буфет». Точно не знала, что означает «синопсис», но решила, что спрашивать не буду, лучше посмотрю потом в словаре.

Роман сказал, что его жена совсем не интересуется его проблемами! Вот это она зря. Самое главное для мужчины – это вовсе не обед и секс, а чтобы его слушали и понимали. Как будто ей трудно подождать, пока Роман по-настоящему увлечётся своим рассказом, затем незаметно подкрасться к телефону, за спиной набрать номер лучшей подруги и, сохраняя на лице понимающее выражение, потихоньку утечь от него в другую комнату. Я, как психолог, всегда очень-очень внимательна к проблемам Романа, потому что все они про телевидение и шоу-бизнес! Я тоже немного причастна к шоу-бизнесу – в пятом классе играла принцессу, прицепив старый цигейковый воротник на мамин голубой халат до полу. Только хотела рассказать Роману, какой я имела успех в цигейковом воротнике, как он сказал, что надо идти домой. Ой, а я думала, что после суши-бара я как раз смогу продемонстрировать ему свою эпиляцию, а то к следующему разу мои ноги уже опять ухудшатся… Хорошо, что я психолог и знаю – нельзя показывать свою обиду на женатого любовника за то, что он уделил мне меньше времени, чем я рассчитывала, потому что это унизительно!

– Как домой? Уже домой? – проговорила я. – Тогда и мне тоже надо домой, то есть в «Манго», там как раз распродажа летней коллекции.

– Малышка, «Манго» тебе уже не по возрасту.

– О-о-о… – Я завыла от неожиданности. – Ну почему, почему не по возрасту?!

Откуда он знает про «Манго»?! Откуда?! А вдруг у Романа есть молодая любовница? Ведь мне уже тридцать пять, а ему всего тридцать пять, к тому же я уверена, что на телевидении кишмя кишат юные девицы. «Молодая любовница Романа покупает себе одежду в “Манго”», – мрачно думала я и представляла, как Роман стоит рядом с примерочной кабинкой, любуется на неё и раздумчиво говорит: «Очень хорошо, просто замечательно»…

– Я придумал для тебя занятие, чтобы тебе не было одиноко вечерами, – сказал Роман, пытаясь отвести мне глаза. – Напиши книжку.

С чего он взял, что мне одиноко? У меня на шее Мура, мама, Женька, Лев с Саввой, Алёна, Ольга, «Постижение истории»…

– Книжку? Последнее, что я писала, было сочинение на тему «Образ Наташи Ростовой». А о чём мне писать? И в каком жанре?

– Это очень просто. Возьмём фразу: «Вера смотрела в небо». В разных жанрах это выглядит по-разному. Например, любовный роман с клубничкой: «Вера смотрела в небо, пока его рука настойчиво искала её трусики».

– А чего их искать? Как будто трусики бывают на носу!

– Ладно, не притворяйся. Представь, что тебе задали сочинение, и пиши.

Я почти научилась есть палочками, к тому же у них обнаружилась дополнительная функция – палочки оказались очень подходящими для воровства, такие длинные! Под конец я так наловчилась ими управляться, что довольно ловко вытащила из пачки Романа сигарету, и уже подумывала, не стянуть ли мне с соседнего стола одну очень симпатичную суши с огурцом. Но Роману нужно было уходить.

Я медленно двигалась по Невскому в моем любимом крайнем правом безопасном ряду, не тратя времени зря – очень серьёзно работала над сюжетом своего будущего произведения.

Всем известно, что лучше всего продаются детективы, поэтому ключевая фраза будет звучать так: «Вера смотрела в небо и не обратила внимания, что рядом с ней произошло двойное убийство». Ещё сейчас в моде мистические триллеры, и тогда надо начинать так: «Вера смотрела в небо и не заметила, как из-за дерева появился оборотень». (Оборотень может быть в погонах или ещё какой-нибудь.) А может, это будет простая правдивая история из современной жизни? «Вера смотрела в небо, а в это время рядом с ней прошёл совершенно свободный олигарх и прижался к ней надёжной спиной». Да, неплохо… Уже чувствую себя писательницей! Интересно, какой будет гонорар? Сделаю ремонт, поедем с Мурой в Лондон или лучше на острова… Маме куплю шубу из стриженой норки, Савве и Льву Евгеньичу – резинового петуха. Но ведь писательница должна знать своих героев, а я совсем ничего не знаю про олигархов! Решила, что у всех олигархов было тяжёлое детство, они прижимались грязными носами к витринам и всего хотели, хотели, хотели! Пусть мой личный олигарх будет из лимитчиков. Но как он стал олигархом? Ничего, напишу намёткой, например, так: «Нищета. Лимита. Мрамор, бриллианты, нефтяные скважины. Олигарх». (Буду как Блок: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека».)