В своем рапорте Лопухин указал: «убито солдат — 1, лошадей — 3, ранено солдат — 6, конюхов — 1, слоновщиков — 1, лошадей — 5. Слон в трех местах слехко ранен». С неприятельской стороны убитых было более 10 человек, раненых — 50.

Так, выполняя важнейшую операцию, таща за собой, а может, толкая впереди себя лопоухого великана, с боями двигался по враждебной территории наш разведывательно- дипломатический отряд.

Так талантливые и отчаянно смелые люди, имена которых, к сожалению, уже мало кто помнит, творили историю Российского государства.

Отряд Лопухина вместе со слоном добрался до Астрахани и соединился с посольством 7 июня, его рейд длился без малого три месяца. Таким образом «дипломатическая» миссия была успешно завершена.

Жалко только слона. Достойно выполнив свою боевую задачу, вероятнее всего от переживаний, выпавших на его долю по дороге в Россию, он умер.

Интересно сложилась судьба крепостного Семена Аврамова. В 1720 г. решением российской и персидской сторон его повторно утвердили в должности консула в Исфагане. Он стал обладателем первой консульской экзекватуры. В дальнейшем Аврамов был возведен во дворянство, сделал блестящую дипломатическую карьеру, завершил ее в звании статского советника.

ГЕНКОНСУЛЬСТВО В ИСФАГАНЕ

В последующие сто восемьдесят лет историю консульства в Исфагане проследить достаточно сложно. В этот период российско-персидские отношения начали складываться не лучшим образом, да и внутренняя обстановка в каждой стране тоже.

В мае 1722 г. Петр I напал на Персию и отнял у нее все западное и южное побережье Каспия. А в октябре афганские племена Мир Махмуда, вошедшие с востока, заняли Исфаган и свергли Султан Хосейна. После смерти Петра в 1725 г. в России началась долгая череда дворцовых переворотов, и нам стало не до персов. В 1732-1735 гг. Анна Иоанновна отдала им все захваченные земли. Екатерина II, правда, пыталась их возвратить, но Павел I свел на нет успехи ее полководцев. В общем, вплоть до восшествия на престол Александра I ничего путного на этом участке мы создать не смогли.

В начале XK столетия, когда Россия вновь пришла сюда воевать, столицей Персии был уже Тегеран, а Исфаган превратился в провинцию, куда в качестве губернаторов отправляли вторых по ранжиру наследных принцев дожидаться очереди на престол[33]. Серьезного политического и экономического значения на этом этапе военной экспансии и колонизации город для нас не имел. Он попал в сферу политических интересов колонизаторов только к концу Х!Х в., когда Персия была захвачена и поделена на две части Россией и Великобританией. Расположенный в центре страны, Исфаган оказался на стыке границ иностранных влияний: юг у британцев, север у нас. Вот тогда и возникло генеральное консульство, которое действует там до сих пор.

Генконсульству не достались веселые сплетни, подобные тем, что ходят о нашем посольстве. Его прозаично купили за деньги. Я сам видел купчую: основательный документ, на толстой бумаге, с огромной сургучной печатью. В нем обозначены схема участка, жилые здания, стойла верблюдов, конюшни, амбары, пристройки, сады. Часть этих необычайно красивых строений, которые, я полагаю, можно отнести к памятникам архитектуры, сохранилась до наших времен44.

Генконсульство расположено недалеко от площади Шаха (сейчас — Имама Хомейни), в районе улицы Чахар-баге паин45. Его северная сторона смотрит на переулок Масджеде софречи[34], а восточная граничит с территорией городского базара. С юга и запада к генконсульству примыкают жилые дома. Это самый центр Исфагана, очень престижное место.

Первым генконсулом в Исфагане 18 февраля 1897 г. был назначен статский советник Петр Егорович Панафидин. К сожалению, мне не удалось отыскать документы, характеризующие его работу на этом посту. Могу только предположить, что по форме и содержанию она вряд ли чем-либо отличалась от деятельности консулов, упомянутых ранее: задачи перед ними стояли общие, да и колода служивших на персидском направлении сотрудников МИД была одна, хотя, как водится, ее периодически тасовали. В частности, c 1898 г. в течение какого-то времени парадом в Исфагане командовал князь Дабижа, тот самый, который позже разнес из пушек гробницу имама Резы в Хорасане.

С падением царизма в России статус генконсульства не изменился, его просто заняли новые люди. «Старым кадрам» большевики не доверяли, а собственных профессиональных дипломатов среди них тогда еще не было. Поэтому людей собирали откуда могли, по принципу «политической близости». Такой подход к делу, как правило, давал печальные результаты, но Исфагану в данном случае повезло.

Первым советским генконсулом сюда был назначен Владимир Геннадиевич Тардов. Он происходил из интеллигентной питерской семьи, до революции занимался журналистикой. По этой линии в 1909 г. оказался в Персии. То, что молодой журналист увидел на месте, настолько его возмутило, что он выступил с серией критических статей по поводу российской политики на Востоке. После октябрьского переворота Тардов примкнул к большевикам и в 1920 г. был назначен представителем НКИД47 в Гилянской республике, а затем генконсулом в Исфагане. Тардов хорошо знал страну и язык, являлся автором нескольких серьезных монографий по экономике и древней истории Персии. Он близко дружил с такими замечательными учеными- иранистами, как Константин Чайкин и Юрий Марр, что также говорит о его незаурядности48.

Из их личной переписки я почерпнул любопытные детали: судя по всему, в те годы советские граждане свободно приезжали в Персию, путешествовали по стране, гостили у друзей, без ограничений общались с местными людьми. Условия жизни наших сотрудников в Исфагане были более чем комфортными. Достаточно сказать, что переводчик персидского языка, т.е. лицо, занимающее низшую ступень в табели о рангах, имел собственный дом и прислугу. Впрочем, комфорт, конечно же, был относительный — канализации в городе не существовало и все помои и фекалии выбрасывались на улицу. «Что это, благоухание гурий или воздух Исфагана?!» — шутил по этому поводу в одном из своих писем к другу Ю. Марр.