– Где мы сейчас и как мы сюда попали? – спросил Кальвин.

– Это Уриэль, третья планета звезды Малак в спиральной туманности Мессье сто один.

– И вы хотите, чтобы я вам поверил?! – возмутился Кальвин.

– Хочешшь – веррь, нне хоччешшь – не веррь, – холодно ответила миссис Ведь.

Мег почему-то чувствовала, что миссис Ведь, невзирая на ее вид и призрачное помело, можно верить целиком и полностью.

– Это не намного более странно, чем все остальное, что с нами случилось, – сказала она.

– Ну так объясните же, как мы сюда попали! – Голос у Кальвина по-прежнему был сердитый, и веснушки на щеках проступили особенно отчетливо. – Даже если бы мы мчались со скоростью света, у нас все равно бы ушло много лет на такое далекое путешествие!

– Так мы никуда и не мчались, – с серьезным видом объяснила миссис Что. – Мы тессерировали. Можно сказать, прошли через излом, как бы складку такую.

– Ясненько! – ехидно заметил Кальвин.

«Тессерировали… – подумала Мег. – Не связано ли это с маминым „тессерактом“?»

Она уже собиралась об этом спросить, когда миссис Ведь заговорила – а когда миссис Ведь говорила, ее не перебивал никто.

– Миссис Что такк юнна и ннаивнна…

– Она до сих пор думает, будто все можно объяснить на словах, – добавила миссис Кто. – «Qui plus sait, plus se tait». Это по-французски, знаете ли: «Кто больше знает, тот больше молчит».

– Но Мег и Кальвину все равно придется объяснять на словах, – напомнил миссис Кто Чарльз. – Раз уж вы их сюда притащили, они имеют право знать, что происходит.

Мег подошла к миссис Ведь. Вопрос был для нее так важен, что про тессеракт она и думать забыла.

– Папа здесь, да?

Миссис Ведь покачала головой:

– Ннет, нне зддессь, Мегг. Пуссть миссис Что оббъяснитт. Онна молодда, ей прощщще говворитть ссловвамми, чемм ммнне и ммиссисс Кто.

– Мы просто сделали тут остановку, – начала миссис Что, – чтобы, так сказать, перевести дух. И дать вам возможность понять, с чем придется иметь дело.

– Но как же папа? – спросила Мег. – С ним все в порядке?

– Пока что да, моя милая. Ваш папа – одна из причин, почему мы здесь. Но, видишь ли, он – лишь одна из причин.

– Ну так где же он? Пожалуйста, отведите меня к нему!

– Прямо сейчас не получится, – сказал Чарльз. – Придется потерпеть, Мег.

– Я не могу терпеть! – с жаром воскликнула Мег. – Я никогда не была терпеливой!

Очки миссис Кто ласково сверкнули в ее сторону.

– Если хочешь помочь отцу, тебе придется научиться терпению. «Vitam impendere vero», «за правду рисковать жизнью» – вот что нам суждено, и другого пути нет.

– Это и делает твой папа, – кивнула миссис Что. Ее голос, как и у миссис Кто, сделался очень серьезным, даже торжественным. Но она тут же расплылась в своей ослепительной улыбке. – Ну что ж, ребятки! А теперь погуляйте-ка сами, а Чарльз вам кое-что объяснит. Тут, на Уриэле, совершенно безопасно. Потому мы и остановились здесь на отдых.

– А вы с нами что, не пойдете? – опасливо спросила Мег.

Ненадолго воцарилось молчание. Потом миссис Ведь властно вскинула руку.

– Поккажжи имм! – велела она миссис Что, и было в ее голосе нечто такое, отчего по спине у Мег поползли мурашки.

– Сейчас?! – переспросила миссис Что. Ее скрипучий голос взлетел до визга. Что бы это ни было, миссис Что от этого тоже было не по себе.

– Ссейчасс! – сказала миссис Ведь. – Пуссть зннаютт!

– Мне… мне оборотиться? – спросила миссис Что.

– Лучшше дда.

– Ну, надеюсь, детишки не сильно перепугаются… – пробормотала миссис Что себе под нос.

– И мне тоже оборотиться? – спросила миссис Кто. – Жаль, мне в этой одежде нравилось… Но надо сознаться, что миссис Что это удается лучше всего. «Das Werk lobt den Meister». Это по-немецки: «Дело мастера боится». Так что, мне превращаться или нет?

Миссис Ведь покачала головой:

– Покка нне ннаддо. Нне зддессь. Поггодди.

– Вы только не пугайтесь, мои хорошие, – сказала миссис Что.

И ее пухленькая низенькая фигурка замерцала, затрепетала и принялась расплываться. Безумно-яркие цвета одежды потускнели и посветлели. Мешковатый силуэт рос, вытягивался, удлинялся… И внезапно перед детьми выросло существо, такое прекрасное, какого Мег и вообразить не могла. И красота его не сводилась к внешности. Разумеется, внешне миссис Что сделалась совсем не похожа на миссис Что. У нее было мраморно-белое тело с мощными боками, как у лошади, но в то же время совсем не как у лошади, потому что над безупречно вылепленной спиной вздымался точеный торс, руки и голова, похожая на человеческую, только человек этот был исполнен такого достоинства и благородства, такой высокой радости, какой Мег никогда прежде видеть не доводилось. «Нет, – подумала она, – это совсем не похоже на греческого кентавра. Ни капельки не похоже!»

На плечах медленно развернулись крылья – крылья из радуги, из бликов света на воде, из поэзии.

Кальвин рухнул на колени.

– Нет-нет, – сказала миссис Что, хотя голос у нее был теперь совсем не похож на голос миссис Что. – Не надо мне кланяться, Кальвин. Кланяться надо не мне. Встань.

– Отнесси ихх! – распорядилась миссис Ведь.

Миссис Что изящным и полным силы движением опустилась на колени перед детьми и распростерла крылья, так что они застыли почти неподвижно, только трепетали совсем легонько.

– Садитесь ко мне на спину! – сказала она своим новым голосом.

Ребята нерешительно приблизились к великолепному созданию.

– Но как же нам вас теперь называть? – спросил Кальвин.

– Ой, дорогие мои, – сказал новый голос, могучий и звонкий, теплый, как гобой, отчетливый, как фанфары, и таинственный, как английский рожок. – Не можете же вы называть меня по-новому каждый раз, как я преображаюсь? А мне так понравилось быть миссис Что, – пожалуй, называйте меня так и дальше.

Она… он… оно улыбнулось им, и сияние этой улыбки было осязаемым, как легкий бриз, и согревало, будто солнечные лучи.

– Поехали! – Чарльз Уоллес вскарабкался ему на спину.

Мег с Кальвином последовали за ним. Мег уселась между двумя мальчиками. По громадным крыльям пробежала дрожь – и вот миссис Что взмыла вверх, и они полетели по воздуху.

Вскоре Мег обнаружила, что вовсе незачем цепляться за Чарльза Уоллеса или Кальвина. Полет огромного существа был безмятежно плавным. Мальчишки жадно разглядывали простиравшиеся внизу земли.

– Глядите! – показал Чарльз Уоллес. – Горы такие высокие, что даже не видно, где они заканчиваются!