якорей и уйти с эскадрой в море. Позже в приватной беседе адмирал горестно сетовал графу Орлову, что «он не имел в жизни более трудной комиссии, чем этот поход из Ливорно в Санкт-Петербург».

22 мая эскадра наконец прибыла в Кронштадт, где Грейг, получив высочайший указ, сдал пленницу с рук на руки прибывшей охране, отправившей ее в закрытой карете в Петропавловскую крепость, где она была заточена в один из самых мрачных крепостных равелинов.

В крепости «доставленная бродяжка» подверглась жестокому допросу фельдмаршала князя А. М. Голицына и умерла в камере от чахотки в 1775 году, скрыв от следователей имена сообщников и тайну своего рождения.

Легенда о ее гибели в каземате Петропавловской крепости во время трагического наводнения 1777 года, таким образом, явилась очередным досужим историческим вымыслом.

Вину же за массовую гибель своих подданных, утонувших в домах в день чудовищного наводнения, Екатерина II полностью возложила на бездейственность и нерасторопность петербургской полиции, а их шефа, генерал-полицмейстера Н. И. Чичерина, государыня соизволила прилюдно назвать трусом. Екатерина II отстранила генерал-аншефа от всех государственных постов и должностей, несмотря на то, что он и его подчиненные всю тревожную ночь делали все возможное для спасения людей и их имущества.

Примечательно, что именно накануне трагических событий генерал-полицмейстер представил императрице на утверждение перечень экстренных мер на случай стихийного водного бедствия в столице и разработанных им сигналов оповещения населения в подобных ситуациях: «О производстве трех выстрелов из пушек при начале наводнения и поднятии на шпицах красного флага, а ночью – трех фонарей. А когда вода уйдет – на шпиц Адмиралтейства поднимать со всех четырех сторон по одному красному флагу». Однако этот указ запоздал и вовремя принят не был. Прибыв же после наводнения в Зимний дворец, Чичерин был холодно встречен императрицей, которая, в гневе обернувшись к генерал-полицмейстеру, язвительно промолвила: «Благодарствуй, Николай Иванович! По милости твоей погибло несколько тысяч моих добрых подданных!»

Прямо тут же, в императорском кабинете, с генералом случился удар. Полуживого Николая Ивановича отнесли домой. На следующий же день газеты публично обнародовали императорский указ о полной отставке «по болезни» опального генерал-полицмейстера.

Немного оправившись от сердечного приступа, Николай Иванович обратился за помощью к Потемкину, ибо тот знал его как храброго и исполнительного офицера. Светлейший князь Таврический, фаворит и ближайший помощник Екатерины II, Григорий Александрович добился у императрицы смягчения взыскания. Чичерина восстановили в должности сенатора, но с обязанностями генерал-полицмейстера он распрощался навсегда.

После отставки Н. И. Чичерина в опалу императрицы «за компанию» попадает и его брат – сибирский генерал-губернатор Денис Иванович Чичерин. Екатерина II, по воспоминаниям очевидцев, перестала замечать этого талантливого государственного деятеля, пекущегося о северных краях Российской империи, укрепляющего там влияние России и значимость ее северных границ. По его инициативе были приобретены для Российской империи Алеутские острова – архипелаг из 110 островов и множества скалистых участков на севере Тихого океана, служащих продолжением нынешнего североамериканского полуострова Аляска. Гряда этих островов в виде дуги длиной около 2400 км доходит почти до самой Камчатки, служит как бы соединительным мостом между Азией и Америкой и отделяет Берингово, или Камчатское, море от Тихого океана. Алеутские острова один за другим открыты во время второго путешествия Беринга в 1741 году. В 1785 году там появились первые русские военные укрепленные поселения по инициативе сибирского губернатора Д. И. Чичерина, фактически распространившего на Алеутские острова влияние Российской империи. Однако позже, по торговому сговору 30 марта 1867 года, Алеутские острова вместе с Аляской, за исключением Берингова и Медного островов, перешли в собственность Соединенных Штатов Америки.

В 1777 году энергичный и талантливый сибирский генерал-губернатор, незаслуженно потерявший доверие русской императрицы, вынужден был добровольно подать в отставку и оставить важный административный пост на севере Российской империи. Его брат Николай Иванович также практически самоустранился от государственных и общественных дел, около пяти лет никуда не выходил, и многие его знакомые, даже весьма близкие друзья, тогда были уверены, будто он еще в 1777 году скончался от апоплексического удара непосредственно в Зимнем дворце во время учиненного ему Екатериной II жестокого выговора. После смерти Николая Ивановича у него обнаружилось столько долгов, что его наследники вынуждены были срочно продать поместья и деревни в Тамбовской и Пензенской губерниях, дома в Петербурге и имения в Эстляндской губернии. Подобному, между прочим, никто не удивился, ибо итог широкого гостеприимства земного существования представителя старинного дворянского рода по тем временам отнесли к довольно частым рядовым событиям.

Для погашения всех долгов своего умершего в 1782 году опального батюшки Н. И. Чичерина его наследники – сыновья Александр, Василий и Дмитрий – вынуждены были срочно заложить отчий «дом с колоннами» в Опекунский совет за 30 000 рублей. А позже, в 1792 году, даже продать подаренный Екатериной II значительный по своим размерам престижный участок земли, ограниченный правым берегом реки Мойки, Большой Морской улицей и Невским проспектом вкупе с родительским особняком дворцового типа и многочисленными внутренними хозяйственными дворовыми строениями князю Алексею Борисовичу Куракину (сыну гофмейстера Бориса Александровича Куракина и Елены Степановны Апраксиной и брату князей Александра и Степана, получивших блестящее образование за границей и занимавших важные государственные посты в период правления императора Павла I).

С этого времени знаменитый «дом с колоннами» повторяет судьбу многих своих столичных собратьев – переходит из рук в руки различных владельцев, постепенно меняет облик внутренних помещений и их функциональное назначение, переносит невзгоды и исторические перемены. Однако отрадно отметить, что, несмотря на неоднократные внутренние переделки в доме различными его владельцами, общий наружный облик здания, построенного обер-полицмейстером Санкт-Петербурга Н. И. Чичериным, за истекшие более чем две с половиной сотни лет не претерпел особых изменений. Основа особняка дворцового типа осталась прежней.

Новый владелец «дома с колоннами», князь, камергер и тайный советник Алексей Борисович Куракин, прослужив несколько лет в элитном Конногвардейском полку, в период царствования императора Павла I завершает свою блестящую военную карьеру и занимает весьма ответственные государственные посты. Император назначает его генерал-прокурором с чином действительного тайного советника. При подобном ответственном назначении Павел Петрович обеспечивает князя довольно широким кругом государственных полномочий, позволяющих государственному чиновнику оперативно решать многие важные вопросы внутреннего управления Российской империи.

Современники и сослуживцы члена Государственного совета князя А. Б. Куракина довольно нелестно отзывались о нем. По их воспоминаниям, князь обладал довольно заносчивым характером и в свете считался спесивцем и зазнайкой. Князь И. М. Долгоруков, некогда известный поэт, знавший князя Алексея Борисовича весьма близко, вспоминал о нем: «Сановник являл собой пример гордеца, не склонного уважать