— Я все время думаю об этом, вот почему, — откровенно признался Майкл. — Ведь семейная жизнь — это ежедневная рутина, чередование настроений, усталость, взаимное невнимание, раздражение… Если ты считаешь, что я герой, то ошибаешься. Мне лучше получить десять ранений в бедро, чем слоняться по дому в тапочках.

— Тебя вроде бы никто не заставляет слоняться по дому в тапочках.

— Да в том-то и дело, что обстоятельства… Ладно, забудем об этом, — остановил Майкл сам себя.

— Ну, тогда, с твоего позволения, я прогуляюсь до кустиков и обратно.

— Удачно освежиться, — напутствовал ее мужчина.

Эта женщина начинала казаться ему нетипичной для вдовы священника. И что заставило его так разоткровенничаться с ней, он понять не мог. Возможно, все объяснялось ее неформальными отношениями с его пострадавшей ягодицей. Приходится доверять человеку, перед которым несколько раз на дню оголяешь зад, даже если этот человек — пасторша.

В течение двух суток Эй Джей сдерживала все порывы Майкла продолжить продвижение к границе. Она верила в целительную силу покоя и тщательной обработки раны, и ее деятельность начала приносить плоды.

Им предстоял длинный переход. Манго-диета не давала необходимых ресурсов. На рыбу рассчитывать не приходилось. На рассвете Майкл заметил оленя и взялся за автомат.

Эй Джей зажмурилась. В этом красивом животном она видела не еду, а олененка Бемби или его мамочку. Она зажмурилась. Рука Майкла дрогнула. Он запрокинул голову, опустил автомат и захохотал, глядя на синее-синее небо над головой.

Измученная недоеданием Эй Джей была тем не менее благодарна ему за этот поступок.

Они снова двинулись в путь. Шли очень медленно. Она вообще удивлялась, как Майкл может ставить одну ногу впереди другой, делая шаг, и повторять это вновь и вновь. Но он шел, а Эй Джей вслед за ним.

В пути они почти не разговаривали, перебрасываясь короткими фразами лишь в случае крайней необходимости, экономя силы.

— Что это? — спросила Эй Джей, когда Майкл внезапно остановился.

Перед ними была деревня лачуг в тридцать. Они видели поля и людей, работающих на них.

— Глухомань. Имеет смысл рискнуть. Не думаю, что боевиков Эль Джефе интересуют такие захолустья. Я хочу, чтобы ты отправилась туда и попросила доставить тебя до границы. Это твой шанс, Алиса.

— Это наш шанс.

— Нет. Исключено. Я — личность подозрительная. Мы не должны рисковать твоим спасением… Иди в деревню. Тебя там накормят, ты сможешь отдохнуть, а потом кто-нибудь на стареньком фургончике довезет тебя до границы.

— А как же ты?

— Обо мне не волнуйся, оклемаюсь и дальше пойду, — легкомысленно заверил ее мужчина.

— А кто позаботится о тебе, Майкл?!

— А обо мне не нужно заботиться, Я здесь для того, чтобы обеспечить твое спасение. Твое, а не свое.

— Постой, Майкл. Так не пойдет. Как я объясню этим людям, каким образом оказалась здесь и почему мне нужна их помощь?

— Ничего не объясняй. Просто будь дружелюбна, как ты поступаешь в своей миссии. Ты должна сделать так, как я говорю, — настойчиво повторил Майкл.

— Но почему мы не можем пойти туда вместе? — в отчаянии воскликнула она.

— Подумай сама. Светлокожая женщина и раненый американский солдат. Как они на это отреагируют? Кто захочет провоцировать гнев Эль Джефе, помогая нам обоим?

— Ты прав, Майкл. Ты совершенно прав. Я полностью разделяю твое мнение, — уверенно проговорила Эй Джей. — Теперь я должна принять решение, как поступить. Так вот, я решаю, что мы туда не пойдем. Ни ты, ни я, Мы остановимся на ночлег, сделаем тебе перевязку, а утром снова двинемся к границе… И не спорь со мной!

Жара, боль, голод.

Майкл Уэст бессильно рухнул на расстеленный для него плед. Его вновь колотила лихорадка.

Эй Джей сделала перевязку. Постоянная ходьба замедляла заживление раны. Мышечная ткань, разорванная пулей, причиняла боль при каждом шаге. Все таблетки, которые могли избавить Майкла от этой боли, размокли еще в начале их путешествия, побывав в стремительном речном потоке.

— Ты должен поспать.

— Еще не ночь, — упрямился Майкл.

— Ну же, солдат, не будь ребенком. Ты должен поспать, — настойчиво повторила женщина.

— Я собственную мать никогда не слушался, почему же должен слушаться тебя?

— Представь, что я — твой командир, — предложила Эй Джей.

— Но ты не мой командир, — возразил офицер особого подразделения.

— Ты просто ленишься представить. На самом деле это не так трудно. Ты поспи, а я пройду чуть вперед. Поищу источник.

— Ты должна идти в деревню, — вернулся к своему плану Майкл.

— Мы это больше не обсуждаем, — коротко отрезала Эй Джей.

На следующий день он шел только с ее помощью. Они очень часто останавливались на отдых. По показаниям навигатора расстояние до границы сокращалось очень медленно, зато силы Майкла истощались с пугающей быстротой.

— Все. Больше не могу. Я должен отдохнуть, — откровенно признался он, что свидетельствовало о крайней усталости.

Женщина проворно подготовила место для отдыха.

— Думаю, сегодня мы больше никуда не двинемся. Заночуем здесь.

— Недавно мы прошли мимо еще одной деревни. Ты должна послушаться меня и вернуться туда.

— Я и собираюсь туда сходить, Майкл. Это недалеко. Я скоро вернусь. Но ты должен уснуть, чтобы восстановить силы.

— Не смей возвращаться, Алиса. Ты ни в коем случае не должна этого делать.

— Предоставь мне самой решать свою судьбу, — спокойно ответила ему женщина.

— Ты знаешь, что я прав. Со мной ты увязнешь в этой чащобе.

— Ты выполняешь свой долг, а я свой. Не мешай мне, Майкл, — убежденно проговорила Эй Джей. — Может быть, я не такая сильная и самоотверженная, как ты, но я не позволю своему другу погибнуть. Ты болен и нуждаешься в отдыхе. Теперь я буду отвечать за нас обоих. Спи, я скоро вернусь.

Майкл был без сил. Он не мог больше возражать и препираться. В конце концов, Алиса поступала так же, как и он.

Он уронил голову на плед и уснул…

— Майки, ты не мог бы двигаться побыстрее? — слышит он раздраженный голос матери.

— Я не хочу. Не пойду, — упрямо бросает мальчишка.

— Прошу тебя, сынок, не упирайся. Нам нужно поспешить, — уговаривает мать.

— Но почему я вообще должен куда-то уходить?

— Скоро вернется твой отец. Он не должен застать меня здесь. Заканчивай собирать свой чемодан и пошли, — подгоняет мать.