— Болела я, простудилась сильно, — оправдалась Инна. — А еще Вадим сказал, что мне незачем было там присутствовать, потому что все равно необходимые специалисты приезжали из города.

— Приезжать-то приезжали, — согласился Валерка, — да и тебе там появляться действительно было ни к чему. Но я, не зная, насколько ты больна, просто хотел взять тебя, так сказать, на боевое крещение. Нам ведь с тобой не раз придется теперь вместе выезжать на всякие мордобои, когда клиент будет вроде и жив, но по виду краше покойника.

— Ты мне лучше про женщину расскажи, — попросила Инна. — Со слов Вадима я поняла, что это в поселке уже не первый случай?

— Так точно, — кивнул участковый. — Началось около двух лет назад — периодически стали находить изнасилованных и задушенных женщин в возрасте от двадцати пяти до сорока. Две были нашими, местными, одна — городская, частенько навещавшая здесь родственников, а остальные четыре, в том числе и последняя, приезжали к нам в поселок на работу из ближайших деревень. Вот ее по пути домой и подкараулили. Точнее, подкараулил: действует один и тот же человек. Почерк во всех случаях совершенно одинаковый: подкрадывается, душит руками, всегда в медицинских перчатках. В акушерских, если быть точнее, с длинными такими манжетами. Знаешь ведь, да? И уже после этого насилует, всегда используя презерватив, чтобы не оставить ни малейшего следа.

— А моя предшественница на ФАПе? — робко спросила Инна. — Я слышала, что…

— Совершенно другой случай, — авторитетно заявил Валерий. — Тех ублюдков, сбежавших из колонии, было несколько, и они оставили женщину в живых. И потом, их уже нашли, а убийства тем не менее продолжаются. Все это висит тяжким грузом как на мне, так и на моих городских коллегах. Те предполагают как один из вариантов, что убийца, возможно, тоже откуда-то из колонии-поселения, расположенной недалеко от нас. Но я сомневаюсь: откуда ему там взять резинки? Особенно, пардон, нижние. Конечно, не секрет, что в колониях при желании можно все достать, да уж больно специфический товар, такой даже у доставщика вызовет вопросы. А зэки в курсе того, что у нас тут происходит, и, думаю, давно бы уж нашелся осведомитель. Вероятно, и не один. У них ведь подобные деятели не в чести.

— Значит, ты считаешь, что преступник кто-то из местных? — спросила Инна, так как собеседник задумался и замолчал.

— Скорее всего, да, — кивнул Зорин. — Вопрос для меня сложный, потому что поселок наш сравнительно небольшой и все тут друг друга более-менее знают. И я тоже знаю всех и каждого, потому что вырос здесь и живу. А по долгу службы осведомлен о многих наших жителях и их семьях даже лучше, чем остальные, вхож во все дома. Поэтому мне очень трудно думать о том, что убийца кто-то из наших. Но факты, имеющиеся у нас в наличии, не позволяют исключить такой возможности. Хотя фактов этих, честно говоря, кот наплакал. Одни только тела остаются, практически никаких следов. Даже для кинолога с собакой. Потому что этот гад всегда пользуется какой-то дрянью, начисто отбивающей псине нюх. А уж для людей тем более. Эксперты каждый раз из кожи вон лезут, чтобы найти хоть какую-нибудь, хоть крошечную зацепку, только результат пока нулевой. Я тоже с ног сбиваюсь, пытаясь отыскать случайных свидетелей — и с тем же успехом. Никто ничего не видел, не слышал, не знает. Никто!

— Да, непростая у тебя работа, — посочувствовала Инна.

— Была бы куда проще, если б наше население само не создавало условий для очередного преступления, — проворчал Валерий. — Ведь все прекрасно знают о том, что у нас творится. Я сам, лично, столько раз ходил по домам и квартирам, столько раз проводил беседы, предупреждал, организовывал в клубе собрания… И несмотря на все принятые меры, легкомысленные особы подходящего возраста продолжают с наступлением темноты разгуливать по глухим местам в одиночку. Вот и последняя… Попросила бы кого-нибудь отвезти или проводить ее, если уж задержалась, на худой конец заночевала бы у кого-то. И была бы сейчас жива-здорова. Так ведь нет, понесла ее нелегкая на проходящий автобус! И вот результат: сама погибла, ребенок остался сиротой, куча народу на несколько дней забыла про сон и отдых, а мне еще и нагоняй дали за то, что плохо провожу профилактическую работу. Я! Плохо! Да если бы я в тот вечер только знал, куда эта безголовая курица потащится на ночь глядя, я ее до утра в сортире запер б… Короче, тебе тоже от меня предупреждение и прошу считать его вполне официальным: вечерами, особенно сейчас, зимой, когда темнеет рано, одной по поселку не бродить. Вадька правильно делает, что отвозит тебя на работу и обратно на машине, потому что местность вокруг ФАПа вообще глухая. И если он вдруг опоздает, ты не вздумай выходить ему навстречу, запрись и жди. А когда не сможет приехать, мне позвони, я тебя оттуда заберу и доставлю домой в целости и сохранности. Поняла?

— Поняла, — кивнула Инна, ощущая нехороший холодок от нарисованной участковым картины.

— То-то же, — веско произнес Зорин. — И смотри, не забывай о том, что мне обещала.

Больше они к этой теме за время поездки не возвращались, но осадок у Инны на душе остался. Вернувшись на ФАП, она невольно огляделась вокруг и теперь даже порадовалась той группке людей, что в ожидании ее приезда уже подтянулась к крыльцу.

— Кстати, а как же все те пациентки, что приходят ко мне? — тихонько спросила девушка у Валерия, таскавшего из машины коробки с лекарствами в ее кабинет. — Им ведь тоже грозит опасность по пути домой.

— Если мне не изменяет зрение, то интересующий преступника возраст они перешагнули лет сто назад, — бегло оглядев очередь, фыркнул Зорин. — А остальным строго-настрого приказано не ходить поодиночке. Еще ни разу не было такого, чтобы этот тип напал на двух и более человек. Его интересуют только одинокие прохожие! Так что, если вдруг какая-нибудь достаточно молодая глупая курица однажды забредет к тебе на прием ближе к ночи, ты меня очень обяжешь, если задержишь ее у себя и вернешься с ней вместе. А еще лучше — вызови меня, чтобы я мог устроить ей хорошую взбучку.

— Хорошо, может быть, даже и вызову, — сознавая всю важность поручения, пообещала Инна. — А пока давай сразу руку твою перевяжу, чтоб тебе сюда сегодня больше не возвращаться.

— А чего это не возвращаться? Надоел уже, что ли? — шутливо возмутился полицейский.

— Еще как! — с напускной строгостью ответила Инна. — Так что садись быстрее, а то люди за дверью приема ждут.

Валерий вздохнул и подчинился, глядя снизу вверх в лицо занятой его раной Инне прекрасно спародированным взглядом тяжелобольного спаниеля. Не выдержав, девушка фыркнула и, отвлекшись на миг, мазнула его по носу смоченной в спирте ваткой.

— А ниже мазнуть слабо? — оживился парень, с готовностью высунув язык.

— Обойдешься! — Фельдшер сурово сдвинула брови. — Сиди тихо!

— Вот передумаю на тебе жениться — будешь знать! — пригрозил пациент в ответ. Но все же затих, позволяя промыть и осмотреть его руку. Палец Инне откровенно не понравился: отек увеличился, краснота поползла выше, перебираясь с пальца на руку.