Она оторвалась от книги по истории до Гражданской войны и взглянула на телефон. Миссис Миммс должна уже спать. Может быть, позвонить шерифу Бромли? Нет, нет; когда шериф услышит, зачем она ему позвонила…

Во входную дверь быстро постучали. Кэрол подпрыгнула на стуле и поспешила открыть, пытаясь придать своему лицу спокойное выражение. Если за дверью стоит шериф Бромли, который привез известие о несчастном случае на дороге, она этого не выдержит. Подойдя к двери, она услышала шум отъезжающего грузовика и мужской смех. С громко стучащим сердцем Кэрол отперла дверь.

Она облегченно вздохнула, не найдя никого за дверью. Это была шутка, подумала она; кто-то решил испугать ее. Но в следующий момент у нее перехватило дыхание, когда она заметила под соснами черно-белый клубок тряпья как раз на краю пространства, освещенного лампой на террасе. Холодный ветер оторвал несколько белых лоскутков и унес их прочь.

Перья, – неожиданно поняла Кэрол и почти рассмеялась. Но кому пришло в голову притащить на их двор кучу перьев? Она спустилась с террасы и направилась к куче. Не дойдя до нее пяти шагов она остановилась, ее ноги стали ватными. На шее у сидящего болтался грубо сделанный рукописный плакат: «ЛЮБИТЕЛЬ НЕГРОВ (ВОТ ТАК С НИМИ ПОСТУПАЮТ)».

Кэрол не вскрикнула, когда сидящий открыл глаза, большие и белые, как у нарисованного менестреля. Она не закричала ни тогда, когда ужасное распухшее лицо, блестя в темноте и роняя на траву отвратительно пахнущий свежий деготь, взглянуло на нее, ни тогда, когда его рука, черная и смердящая, медленно поднялась, хватаясь за воздух.

Крик вырвался из ее груди, когда человек открыл облепленный дегтем рот и прошептал ее имя.

Перья плясали на ветру. Готорн лежал в долине, как спящий ребенок, лишь изредка тревожимый кошмарами. Ветер, как живое существо, бродил по комнатам темного дома Букеров, где на стенах и потолке виднелись бурые пятна засохшей крови и где можно было слышать шаги и тихое тоскливое рыдание.

– Вот она, Билли!

– Почему бы тебе не обнять ее, Билли? – Жених и невеста, жених и невеста… Слова этой ужасной присказки переполнили чашу его терпения. Он бросился на своих мучителей – Джонни Паркера, Рикки Сейлса и Батча Брайанта – размахивая как булавой подвязанными на резиновой ленте школьными учебниками. Мальчики бросились врассыпную, дразнясь и показывая Билли «нос», в то время как он стол в грязи на месте подающего в центре софтбольного поля, шипя и брызжа слюной.

Им было никак не понять, почему Билли стал обращать внимание на Мелиссу Петтус. Пусть у нее были длинные красивые светлые волосы, перехваченные резинкой, но щенок тоже симпатичен, однако вы же не суетитесь из-за этого, не так ли? Таким образом, сегодня, когда они срезали путь домой по полю для софтбола под апрельским голубым небом и увидели идущую впереди Мелиссу, то решили повеселиться за счет Билли. Они не ожидали такой бурной реакции, но это только доставляло им удовольствие, особенно когда они заметили, что Мелисса остановилась и стала наблюдать за происходящим.

– Любовник, любовник, Билли – любов… – каркал Рикки Сейлс. Он быстро увернулся, потому что Билли стал приближаться к нему, вращая учебниками, словно паровая машина.

Неожиданно резина с жалобным стоном лопнула, и книги полетели, словно выпущенные из рогатки. Пролетев какое-то расстояние, они шлепнулись на землю, подняв тучу пыли.

– О…

Черт возьми! – сказал Билли и немедленно устыдился сказанным.

Мальчики завывали от смеха, однако вся злость у него сразу испарилась: он знал, что миссис Куртис больше всего не любит грязные учебники по арифметике, а кроме того, очевидно, в учебнике порвалось несколько страниц. Ребята еще немного попрыгали вокруг Билли, стараясь не подходить слишком близко, но заметив, что он не обращает на них внимания, побежали на другую сторону поля. Рикки оглянулся и крикнул:

– Увидимся позже, Билли! Хорошо?

Билли нехотя помахал в ответ, думая о своих перепачканных книгах, и принялся их собирать. Он повернулся, чтобы поднять учебник по арифметике, и увидел, что его держит Мелисса, одетая в платье цвета весенней травы. На ее щеках дрожала желтая пыльца, а ее волосы, сверкая в солнечном свете, казались золотыми нитями. Застенчиво улыбаясь, она держала в руках книгу.

– Спасибо, – пробормотал Билли и взял книгу из ее рук. Что мне ей сказать? – подумал Билли, обтирая книги об свои брюки. Он направился к своему дому, чувствуя, что Мелисса идет следом в нескольких шагах от него. Сознание этого приводило его в возбуждение. – Я увидела, что твои книги упали, – после продолжительного молчания проговорила Мелисса.

– Да, все в порядке. Они немножко запачкались.

– Мне на сегодня задали сто слогов.

– О, – ему задали всего лишь восемьдесят пять, – я пару сложных слов пропустил.

Из зарослей травы, по которой они шагали, то и дело вылетали желтые бабочки. Из темноты леса отражался звук работающей лесопилки, прерываемой треском оттаскиваемых конвейером бревен.

Что мне ей сказать? – снова спросил себя Билли, впадая в панику.

– Тебе нравится «Одинокий Странник»?

– Не знаю, – пожала Мелисса плечами.

– Прошлой субботой мы ходили в кинотеатр Файета, и знаешь, что мы смотрели? «Одинокий Странник и золотой каньон», но я заснул, прежде, чем он закончился. Он ездил на лошади по кличке «Серебрянка» и стрелял серебряными пулями.

– Почему?

Билли взглянул на Мелиссу, пораженный вопросом.

– Потому что серебряные пули убивают плохих парней быстрее, – объяснил он. – А еще там были индейцы племени апачи. Я тоже немножко индеец, ты знаешь? Мама говорит, что я частично чокто. Чокто – лесное племя, жившее давным-давно в этих местах. Они охотились, ловили рыбу и жили в хижинах.

– А я американка, – сказала Мелисса. – Если ты индеец, то почему на тебе нет боевой раскраски и мокасин?

– Потому что я не на тропе войны, вот почему. Кроме того, мама говорила, что чокто были миролюбивы и не любили воевать.

Мелиссе Билли казался привлекательным, но она слышала от родителей странные вещи о Крикморах: что колдунья на полках в кухне хранит банки с крыльями летучих мышей, глазами ящериц и могильной землей; что вышивки, которая она делает, кажутся самыми сложными в мире потому, что ночною порой ей помогают их делать демоны; и что Билли, который очень похож на мать и совершенно непохож на отца, тоже заражен греховной кровью, бурлящей в его венах как красная трясина в ведьминой кастрюле. Но не смотря на то, правда это или нет, Билли нравился Мелиссе. Правда, она не могла позволить ему проводить ее до самого дома из-за страха, что родители увидят их вместе.

Они подошли к повороту, ведущему к дому Мелиссы.

– Ну, я пойду, – сказала Мелисса. – Пока!