И, наконец, самое смешное: никого не интересовало, как я читаю лекции и как провожу практические занятия. Этого просто никто не знал, ибо никто из преподавателей на моих лекциях не был. Пару раз я даже специально развлекся: развешивал по университету объявление, что провожу открытую лекцию. Ни разу ни один преподаватель не явился. Только однажды, когда объявление было сделано официально, несколько человек все-таки пришли, за что я им до сих пор признателен. А вот с отчетами была совсем другая история. Их нужно было сдать, сдать вовремя и в надлежащем виде. Поэтому то, как я умею писать отчеты, было известно намного лучше, чем то, как я умею учить студентов.

Само собой, и мое отношение ко всему происходящему достаточно быстро менялось. Вначале мне было искренне интересно, мне нравилось говорить со студентами, учить их всему, что я знал сам. Но достаточно быстро я стал замечать, что им не интересно со мной. Я рассказывал им настоящие, «рабочие» вещи, а они просто отворачивались, им моя «наука» была не нужна. Им от меня требовались только положительные оценки. Вскоре мне тоже стало с ними скучно и я начал поступать совсем иначе. Хотите хорошие оценки – пожалуйста. А кого интересует предмет, тот должен сделать так, чтобы я захотел с ним разговаривать. Но желающих не находилось, так что лекции я читал по-прежнему (насколько мог хорошо и живо, без занудства), на практических занятиях раздавал студентам задания, а сам занимался своими делами – читал, писал, думал. На экзаменах же у меня была совсем простая задача – поставить всем какую кому надо оценку и уйти с хорошим настроением, зная, что никого не обидел.

Неожиданно Мо прервал сам себя:

– Как ты думаешь, для чего я тебе рассказываю именно о своей работе преподавателем?

Было у меня по этому поводу одно предположение. Но такое наглое, что я не сразу решился высказать его вслух. Но, подумав, все-таки сказал:

– Чтобы показать, что для вас один заинтересованный ученик лучше, чем сотня таких, которые не хотят с вами разговаривать?

– Помнишь, я тебе говорил, что еще пара подобных ответов и я начну тебя уважать. Ты угадал правильно и считай, что я тебя уже уважаю. Я учитель (янская часть, распространяющая знания), и если нет ученика (иньской, принимающей знания части), то нет и взаимодействия Инь-Ян. Иначе говоря, нет ученика – нет и учителя! А я учитель, это моя судьба, я не могу без учеников. Так что один такой, как ты, для меня в тысячу раз лучше, чем тысяча таких, как они. И не надо самодовольно улыбаться. Это не потому, что ты лучше, чем они: такого злого и непокорного, как ты, еще поискать! Причина другая: ты готов и способен взять то, что я готов отдать. И еще: ты порядочный человек, а злоба твоя больше наносная, чем природная, и я ее из тебя вытряхну. У такого доброго учителя, как я, не может быть такого злого ученика, как ты!

Ну вот видишь, какой я умный, – рассмеялся Мо. – И о себе кое-что рассказал и сумел сообщить тебе, что самым главным в твоем дальнейшем обучении станет изменение твоего характера с очень злобного на менее злобный. Ангелом ты, конечно, не станешь, не та натура, но вполне сможешь жить в цивилизованном обществе. Будешь даже приносить ему пользу.

Тут до меня стало доходить, насколько умело хитрец Мо «развел» меня. Он обещал мне рассказать о себе – он и рассказал. При этом ухитрился ничего не сказать по сути. Говорил он про то, как писал какие-то отчеты в университете, как кому-то читал лекции, и всякую прочую ахинею. Но ничего о себе – о том, откуда он, кто его семья, где он учился, как попал в Лондон, что он любит, а что нет… В общем, один в один манера мастера Вана, которую я называл «ни слова о себе и своем прошлом». Только Ван просто молчал, а этот толстый котяра может говорить целый день, но так ничего и не сказать по сути.

А Мо (который ни на минуту не сводил с меня внимательного взгляда – психолог хренов!) уже переходил к теме расслабления.

– Я тебе сейчас сказал еще одну важную вещь, касающуюся нашего сегодняшнего занятия. Не знаю только, заметил ли ты ее.

– А чего там было замечать, – пробурчал я. – Вам все надоело и вы перестали учить несчастных студентов. Расслабились, в общем. Вот вам и связь с темой нашего занятия.

– Смотри, заметил, – удивился Мо. – Видишь, я и вправду психолог: если я говорю, что ты хороший ученик, значит, так оно и есть. А теперь поступим так же, как наверняка делали в твоем любимом мединституте: сначала повторим пройденное. Будь добр, расскажи мне, что уважаемый Ван рассказывал тебе (а он наверняка говорил об этом) о расслаблении.

К моему собственному удивлению, я (после стольких лет войны и стольких событий!) прекрасно помнил наставления Вана. И даже (мистика какая-то) слышал его голос:

«Пока ты не научишься полностью расслабляться, открытие энергетических каналов будет для тебя недостижимо. Расслабление – это ключ! Поэтому тысячный раз говорю тебе: перестань напрягаться, тошно смотреть на твое старательное лицо.

И еще запомни, я (другие мастера могут считать иначе) в Ци-Гун выделяю три ступени расслабления. Не спрашивай, на какой ступени ты сейчас, я тебе сразу отвечу – если по-настоящему, пока ни на какой. Если «не по-настоящему», то где-то между первой и второй. И не делай обиженный вид – просто слушай внимательно.

Первая ступень – самый поверхностный уровень. Это обычное внешнее физическое расслабление, достичь которого можно, просто приняв удобную позу. Когда ты вечером добираешься до своей лежанки и плюхаешься на нее счастливый, что наконец-то старый Ван перестал тебя гонять в хвост и в гриву, то ты тут же достигаешь этой степени расслабления. Правда, для воинского искусства этот тип расслабления не может использоваться, потому что это «расслабление позы», а какая может быть поза в рукопашной схватке, где ты находишься в постоянном движении. Там есть только одно статическое положение, ты его прекрасно знаешь – я тебе про него каждый день говорю. Называется оно «остановился – умер».

Вторая ступень соответствует расслаблению мышц и связок. Это уже неплохой уровень, на котором открываются энергетические каналы и энергия начинает накапливаться в Дань-Тянь.

До третьей ступени, которая называется расслаблением внутренних органов и костного мозга, очень мало кто доходит. Наступает она, когда человек способен расслабляться настолько глубоко, что расслабление затрагивает даже внутренние органы. На этом этапе его энергия может свободно достигать любой точки тела и он получает возможность регулировать свое здоровье и продлевать жизнь».

– Да, именно так все и есть, – задумчиво проговорил Мо. – Ван давал тебе классическое объяснение. Повезло тебе с ним. Да, пожалуй, и ему с тобой.

– Ну мне понятно, а ему-то в чем? – искренне удивился я.

– В том, что ты ничего не забыл из его наставлений, а хороший ученик встречается не чаще, чем хороший учитель. Это я тебе как профессиональный преподаватель говорю. Ладно, хороший ученик, скажи мне, как ты расслаблялся на практике.

– Да никак особенно, – пожал плечами я. – Ван называл это расслаблением по трем линиям. Нужно условно разделить тело на три части (или по трем линиям), а затем расслабиться, «скользя умом» вдоль этих линий.