и нет зимы. Идём раздольем чистеньким — и я, и ты, и мы. Весна сушить развесила своё мытьё. Мы молодо и весело идём! Идём! Идём! На ситцах, на бумаге — огонь на всём. Красные флаги несём! Несём! Несём! Улица рада, весной умытая. Шагаем отрядом, и мы, и ты, и я.

Мы вас ждём, товарищ птица! Отчего вам не летится?

Несётся клич со всех концов, несётся клич во все концы: — Весна пришла! Даёшь скворцов! Добро пожаловать, скворцы! — В самом лучшем месте самой лучшей рощи на ветке поразвесистей готова жилплощадь. И маленькая птица с большим аппетитцем. Готовы для кормёжки и зёрна и мошки. Из-за моря, из-за леса не летят скворцы пока, пионеры сами лезут на берёзины бока. Один с трубою на носу уселся аж на самый сук. — Вспорхнуть бы и навстречу с приветственною речью. — Одна заминка: без крылышек спинка. Грохочет гром от труб ребят, от барабана шалого. Ревут, кричат, пищат, трубят. — Скворцы, добро пожаловать! — Бьют барабаны бешеней. Скворцы погоды вешней заждались за лесами,— и в жданье безутешном ребята по скворешням расположились сами. Слетит скворец под сень листов, сказать придется: — Нет местов! — Хочу, чтоб этот клич гудел над прочими кличами: — Товарищ, пионерских дел не забывай за птичьими.

Тучкины штучки

Плыли по небу тучки.

Тучек — четыре штучки:

от первой до третьей — люди,

четвёртая была верблюдик.

К ним, любопытством объятая,

по дороге пристала пятая,

от неё в небосинем лоне

разбежались за слоником слоник.

И, не знаю, спугнула шестая ли,

тучки взяли все — и