– Что? – Илья Владимирович посмотрел на коллегу с недоумением.

– Это – отличная воспитательная работа, – принялась она горячо убеждать его, – и для актеров, и для зрителей! Я говорю о театре на языке оригинала, конечно! Практика языка опять же.

– М-м-м, – Вере показалось, что во взгляде Маркова читается «сумасшедшая».

– Представляете, – желая убедить его, она распалялась все больше, – как будет доволен ректор вашей идеей! Ему же нужно перед выборами прогнуться перед министерством. Только мы потом сменим вектор и поработаем на вашу кандидатуру...

– Интересно, – Илья улыбнулся, – я вашу мысль понял. Но вам-то к чему лишняя нагрузка? Придется возиться со студентами, репетировать. И все – бесплатно. Пропадать в институте с утра до ночи. А у вас наверняка есть и другая работа.

– Есть, – согласилась я, – даже две.

– Вот!

– Уйду из почасовиков, – веселая решимость неожиданно завладела Верой, – зато к каждому празднику у института будет свой спектакль. Ближе к выборам начнем агитировать. Правильно?

– Да, – ответил он просто.

– Мы вас поддержим, – Вера улыбнулась, – силой искусства.

– Хорошо, я подумаю, – кивнул Марков наконец, – пришлите по почте концепцию театра и примерный репертуар. План отбора актеров, предполагаемый график работы – в общем, все, из чего состоит театр!

– Сделаю, – необоснованной радости профессора не было предела.

Ужин закончился тем, что на выяснение отношений – главную цель встречи – Вере не хватило решимости. Илья Владимирович уже рассчитался, решительно остановив ее порыв поучаствовать в оплате счета, а Вера Александровна так и не осмелилась заговорить.

– Вас подвезти? – бросил Марков, когда они вышли на улицу.

– Нет, – Вера отказалась: слишком недружелюбно прозвучал вопрос, – прогуляюсь, погода хорошая.

– Как хотите, – он потянулся губами к ее щеке. Поцеловал, потом сжал в своей большой теплой руке узкую ладонь, и они распрощались.

Вера шла по вечерним улицам родного города с чувством, которое не могла бы объяснить даже себе. Было легко и тяжело, радостно и горько одновременно. Разговор, о котором она так долго думала, не состоялся. Ясность в отношениях, которая была нужна ей как воздух, – не тот уже возраст, чтобы идти на поводу у иллюзий, – не появилась. Что делать дальше?

Видимо, писать концепцию и создавать студенческий театр, ради которого придется забыть о дополнительных заработках. Что называется, назвался груздем... Зато будет хороший повод постоянно общаться с Ильей. Как знать, может быть, в частых разговорах и за наблюдениями она поймет наконец, кто он есть и как относится к ней самой! Усилий было не жаль. Только бы знать, что в конце туннеля брезжит надежда.

Вера провела без сна и вторую ночь – эмоции не давали уснуть. Устав бороться с собой, Вера вылезла из постели, включила компьютер и написала заголовок «Студенческий Театр». К восьми утра – моменту, когда пора было идти в институт – предложение было готово. Оставалось только отправить его Маркову по почте. Так она и сделала.

Следующие две недели прошли для Веры Александровны как во сне: она часто виделась с Марковым, обсуждала с ним подробности работы будущего театра. Организаторы театральной студии проводили вместе все свободное время. Стоило Вере закончить занятия – и она, как на крыльях, летела в лабораторию Ильи Владимировича: кабинет проректора для спокойного разговора не подходил. Они запирались, чтобы Маркова не беспокоили административными вопросами, и сочиняли, придумывали, смеялись. Это было так здорово – создавать театр среди колб и пробирок.

Илья смотрел на Веру с нескрываемым интересом, а она таяла и с каждым днем убеждалась, что любит: впервые в жизни испытывает ту самую страсть, о которой написано столько книг! Брак с Ильнуром казался ей теперь результатом полудетской привязанности, первым интересом к мужчине. С Ильей все было иначе: она сходила с ума от желания, посвящала мыслям о нем каждую минуту. И он – во всяком случае, так Вере казалось теперь – отвечал ей взаимностью.

Сложность была одна – никто не решался на первый шаг. Вера ждала, с каждым днем распаляясь все больше. А Марков открыто демонстрировал свою симпатию, но не предпринимал решительных действий.

Когда концепция проекта была готова, проректор отправился на прием к высшему руководству и там одобрили идею – театру быть! Вера, превратившаяся вдруг из уравновешенного профессора в эмоциональную девочку, разве что не прыгала до потолка от счастья. А Илья Владимирович снисходительно улыбался ей, как ребенку.

На кафедре Вера Александровна, разумеется, ни словом не обмолвилась о своих успехах. Хотя язык чесался невероятно. Но придет время – узнают все сами. И даже, наверное, поймут, ради чего был нужен Вере студенческий театр.

Если разговор кафедрян заходил об Илье Владимировиче, она скромно отмалчивалась и с трудом, но делала вид, что ее эта тема не интересует. И только проницательная Варвара Тихоновна бросала на младшую коллегу лукавые взгляды.

В душе Вера уже праздновала триумф. Они с Марковым договорились о встрече в ближайшее воскресенье, чтобы вдвоем отметить рождение театра – приказ лежал у ректора на столе. Понятно, что он может покоиться там без движения еще целый месяц, если не больше, но основные моменты согласованы. Проректор по воспитательной работе будет назначен куратором проекта, а Вера – художественным руководителем.

Вера Александровна уже сейчас ощущала, что грядущее воскресенье станет переломным в ее судьбе. Мир вокруг сиял теперь яркими красками: она повстречала мужчину своей мечты, и из многих и многих он выбрал ее!

До воскресенья осталось всего четыре дня, когда Вера Александровна спохватилась: одно дело соблазнять мужчину оптимизмом и интеллектом и совершенно другое – разоблачиться вдруг пред ним. При этом у Веры не возникало ни малейших сомнений: стоит Маркову прикоснуться к ней, и она сдастся на милость победителю.

Чувства, успевшие за такой недолгий срок превратиться в часть ее существа, сделали Веру – она вполне отдавала себе отчет – примитивной особью женского пола, которая только и мечтает о прикосновениях и поцелуях. И это давно забытое состояние при всей своей глупости было так радостно и приятно!

Придирчивый осмотр в зеркале показал, что у страждущего тела целых два недостатка: бледная кожа и мерзкий, в толстых складках живот. Если втянуть его и не дышать, можно, конечно, сойти за стройную женщину средних лет. Но стоит расслабиться, как все это безобразие растекается, хороня под собой даже намек на талию.

Осознав бедственность положения, Вера Александровна бросилась к заветной коробочке и изъяла последние деньги «на лето». До отпуска еще далеко, а неудача с Марковым недопустима: она положит конец надеждам профессора на банальное, но такое желанное женское счастье.

Впервые за многие годы Вера влюбилась – другого шанса может уже не быть.